в конце коридора. Напротив туалета. Там, где моют больных. Там же есть ещё одна дверь. Всё время закрытая, теперь же она поддаётся правильно названному санитаром ключу.

Стеллаж с полками и картонные коробки с фамилиями. На одной коробке только номер 6/2. В ней лежат мои штаны и всё остальное. Даже кепка моя здесь.

Отлично! Быстро натягиваю на себя свои вещи. Несмотря на то, что они грязные и не стиранные, но… Это МОИ вещи. Наконец-то снова я одет в привычное своё. И хотя водолазка порвана и грубо зашита, но это моя водолазка…

Порывшись в других коробках. Нашёл ещё много всего интересного. Примерно прикинув габариты подруги подобрал одежду для Сашки. Много разной обуви. Надо тоже прикинуть по размеру. Но это она пусть сама. И ещё немного одежды для себя. Всё, что хотя бы чуть-чуть подходило мне по размеру, кидал в сумку. Сумка из кожзаменителя, типа большой хозяйственной нашлась тут же. Полотенце махровое китайское с ярко-красными маками… Беру.

Собрав сумку, позвал Александру. Ну как позвал… Не орать же на весь коридор. Сходил за ней в палату и привёл в кладовку. Видели бы вы с какой радостью она одевалась. Выбирала что получше. В результате, оказалась в платье и полупальто. На ногах туфли на низком каблуке. Годится. В глаза не бросается и ладно.

— Ну а теперь: Пошли! — командую я.

Она семенит за мной. Проходя мимо своей палаты, заглядываю. Наш связанный пленник с выпученными глазами корчится на полу.

— Чего это он?

— Да я ему, — смеясь в полголоса докладывает моя добрая подружка, — это…

— Что это? — уже начинаю злиться. — Что?

— Ну, он же меня, эта… Ну я и ему, это…

— Что, *ля, это? — уже зверею я.

— Выдернула резинку у него из трусов и хрен ему перетянула, да покрепче. Чтоб он отсох у него…

— А… — успокаиваюсь я. — Ну и хрен с ним. Пошли!

Действительно, а что такого? Если к утру его освободят, то может быть и спасут ему его отросток. Ну а если нет, туда ему и дорога. В евнухи. Нечего девок беспомощных трахать в психушке.

А нам пора идти дальше. На волю…

Глава 16

Я качу по пустынному ночному шоссе. Еду, никуда не спешу. Очень я опасаюсь всяких ямок. Коих на этой заштатной дороге не счесть. Мопед — это вам не машина. Простым пробоем колеса на глубокой ямке не отделаешься. Тут можно и через руль перелететь, и в кювет на скорости сверзится. Дорога — дерьмо. Что может быть хуже чем грунтовка? А я вам скажу. Бывший асфальт. То есть когда-то здесь положили асфальт. Плохо или хорошо положили, не важно. Это пусть останется на совести дорожников. Но потом, со временем, асфальт приобретает трещины, в трещины попадает вода, вода зимой замерзает. А потом снова замерзает. И на дороге образуется много-много разных ям и ямочек. Если вовремя не ремонтировать, то… Да и какой нынче ремонт? Так, заплатку поставят, а то и просто щебёнкой засыплют, битумом зальют…

Короче… Страшно ехать ночью в одиночку по такой дороге. Мне нельзя попадать в аварию. Нельзя. Я теперь один… Опять один…

Почему? Да, потому, блин. Всё на хрен, пошло не по плану.

Сначала всё было хорошо. Но потом Сашка зачем-то захотела зайти и «проведать» санитарку Дарью. Я не успел ей помешать. Видимо решила там себе что-то надыбать. Может денег, может ещё чего…

Услышав звук удара, падения и вскрик, я рванул на шум. Когда я заглянул в открытую дверь, то картина предо мной не впечатляла. Сашка лежала лицом вниз на полу и зажимала обеими ладонями затылок, а позади неё с оскаленной мордой, стояла явно пьяная санитарка с горлышком от бутылки в правой руке.

Не раздумывая, бросаю сумку ей в лицо, прыгаю вперёд.

И бью её. Бью чем попало. Руками, ногами, второй винной бутылкой поднятой с пола. Бутылка ноль-восемь из-под бормотухи. Видимо такой же она и Сашку огрела по затылку, пока та копалась в шкафу у дверей. Что она там искала? Дура! Дура! Свобода была так близка… Я бью ещё и ещё…

Когда туша подо мною затихла, я не раздумывая свернула ей шею. Всё! Больше не надо сдерживаться. Если бы мы ушли по тихому, то никто бы особо не пострадал. Ну, разве только санитарчик. И то частично… Теперь мосты сожжены. Терять уже нечего…

Блин. Куртку кровью испачкал. Всё равно была рваная на спине. Снимаю с себя кидаю на морду убитой мною Дарьи.

Сашка уже затихла… Подхожу… Аккуратно, чтобы не испачкаться снова в крови, проверяю пульс. Нет. И не дышит уже. Кровь из-под ладоней уже не пульсирует и даже не течёт.

Эх, Сашка, Сашка… Не успел я для тебя сотворить чудо — подарить свободу. Ну что же ты наделала? Что ты там искала в этом шкафу. Лекарства какие-то… Зачем? Эх!…

Оставив Сашку лежать там же, где она и лежала. А что я могу сделать для неё? Вынести на улицу и выкопать могилу, чтобы похоронить по-человечески. Прости меня, подруга! Но пора сваливать. А времени нет. Ты реально в этой жизни могла бы мне стать боевой подругой. Но… Ты сама наступила на эти грабли. Зачем? Зачем ты без меня… Да ну…

Подумав немного, я всё-таки сгрёб из шкафчика всё, что там было. Таблетки, ампулы, шприцы и всё такое. Всё… Всё, что там было. Вынув из сумки приватизированную на складе кожаную куртку, медикаменты запихнул на освободившееся место. Сумка сверху ещё и застёгивалась двумя ремешками. Прикинул куртку. Куртка как куртка, и не куртка даже, а чёрный кожаный пиджачок. И как будто даже не совсем женский. Покрой прямой, ну разве, что слегка притален. Типа унисекс. Но мне почти в размер. Так будет даже удобнее. А то куртка с дырой на спине — не комильфо, однако.

В другом шкафу была одежда. Сразу ясно, что это верхняя одежда санитаров. Обшарив карманы набрал немного денег. У Дарьи было рублей двадцать с мелочью. А у Антоши аж, полста в бумажнике. Все червонцами. Ещё там были документы на мопед. Я помнил эту практику. На мопеде с четырнадцати лет можно было ездить без прав. Но документы на аппарат надо иметь с собой, чтобы гаишникам доказывать, что ты его не украл. Беру с собой. Остальные документы паспорт и прочая хрень мне не нужна. Я не смогу представляться двадцатисемилетним мужчиной. Да и на фото он не похож