Симфония № 2 до минор (Воскрешение Христа)

˅ Симфония № 5 до-диез минор

˅ Ruckert Lieder (песни на стихи поэта Рюккерта)

˅ Симфония № 8 ми-бемоль мажор (Симфония Тысячи)

Национальные течения в классической музыке

До середины ХІХ века наибольший вклад в развитие классической музыки был сделан в Германии и Австрии. Мы уже рассказывали о том, что композиторы со всей Европы приезжали в Вену, Лейпциг и Веймар поучиться у величайших мастеров. Не имело значения, откуда композитор родом — он оставался никем до тех пор, пока не начинал писать музыку в германо-австрийском стиле.

Но вторая половина ХІХ века стала одним из самых интересных периодов в истории музыки. Это случилось, когда национальные композиторы сбросили оковы многолетних условностей и привнесли в музыку ароматы их родины.

 В каждой стране всегда была собственная народная музыка, которая доселе рассматривалась отдельно от произведений “серьезных” классических композиторов. Но теперь та же самая народная музыка внезапно стала основой классических композиций. (Подумайте, насколько необычным было то, что высокомерная элита изволила обратиться к музыке крестьян и других необразованных слоев общества? Хорошо, у нас есть более свежие примеры, 10–15-летней давности, когда любительские работы превращались в эталон для продюсеров музыки и видео (это заметно в лентах Вуди Аллена)).

Так или иначе, музыка становилась символом национальной гордости, преодолевая границы и выплескиваясь во внешний мир.

Бедржих Сметана

Одним из первых национальных композиторов был Бедржих Сметана (“Бедржих” — а кто говорил, что классическая музыка должна быть доступной?). В то время, когда композиторы, подобно Брамсу, все еще использовали возможности старых немецких форм, композитор-дирижер-пианист Сметана (1824–1884) создавал совершенно другую музыку, главное место в которой занимала его родная Богемия. Портрет Сметаны приведен на рис. 2.18.

Во времена Сметаны Богемия (почти вся территория, которую мы называем сейчас Чешской республикой) находилась в составе Австро-Венгерской империи. Сметана, вынужденный жить и учиться в стране, находящейся под иноземным игом, примкнул к группе бунтовщиков-единомышленников, которые предприняли попытку выступить за независимость Богемии. После провала их заговора он на время отправился в Швецию, а затем, как истинный чех, вновь возвратился в Прагу.

Река его жизни

Одно из наиболее очаровательных произведений Сметаны — цикл из шести симфонических поэм (оркестровые работы свободной формы, предназначенные для изображения чего-либо), названный Моя Родина. Наиболее знаменита вторая из поэм цикла, Влтава, названная по имени могучей реки, протекающей через всю страну.

 Река великолепно звучит в музыке Сметаны; поэма начинается с соло двух флейт, представляющих два горных родника, из которых река берет свое начало. По мере того как Влтава ширится, вбирая в себя новые ручьи, растет и звуковая мощь оркестра; один инструмент вступает за другим, пока, наконец, не польется могучий поток звуков. Река течет через леса, где слышны звуки охотничьих рожков, через поля, где веселится и поет праздник урожая; в ней по ночам плещутся русалки и нимфы; она преодолевает крутые пороги, пересекает большую и шумную Прагу; и, наконец, удаляясь от нас и становясь все менее чистой, звучит тише и тише.

Сметана остается чрезвычайно популярным у себя на родине. Недавно, отправляясь в командировку в Чехию для подготовки этой книги (по крайней мере, так мы сказали в бухгалтерии), мы сели на рейс Czech Air. Еще в Нью-Йорке, как только мы разместились в креслах самолета, из громкоговорителей полились звуки Влтавы. Прилетев в Чехию, мы посетили родной дом композитора в крошечном городке Литомишль. Там пожилая женщина (не намного моложе самого Сметаны) провела экскурсию, сразу же включив для нас стереопроигрыватель, — ох, и надо же такому случиться, чтобы нам вновь попалась кассета с Влтавой, которую любезный гид ставила снова и снова, вплоть до нашего ухода. Наконец, во время обратного полета нас еще раз вынудили отведать этой музыки. Мы больше не хотим слушать Влтаву.

Со Сметаной держите ухо востро

 Конечно, вам необходимо послушать Влтаву, а также пять остальных симфонических поэм, составляющих цикл Моя Родина. Потом вы могли бы познакомиться с увертюрой к одной из самых знаменитых опер композитора, Проданная невеста, действие которой — достаточно натурально — происходит в чешской деревне.

Антонин Дворжак

Антонин Дворжак, его портрет представлен на рис. 2.19 (или “Тони,” как его могли бы прозвать в Бруклине), также родом из Богемии. Его детство было заполнено народной музыкой, деревенскими танцами и веселыми мелодиями крестьянских песен. Его отец был последним в долгой династии мясников Дворжаков, но во время свадеб его приглашали играть на цитре. Молодой Антонин (1841–1904) получил свое раннее музыкальное образование, подыгрывая отцу на скрипке.

В возрасте 16 лет Дворжак отправился в Прагу, где впервые услышал некоторые вещи Бедржиха Сметаны. Антонин загорелся желанием написать свою музыку, основанную на народном музыкальном языке Богемии. Воплощая в жизнь эту простую, но выгодную идею, Дворжак со временем стал профессором композиции Пражской консерватории.

Лёгкий успех

С точки зрения стандартов классической музыки Дворжак был несколько чудаковат: в творчестве он не испытывал особенных волнений, мук или душевных расстройств, как его более знаменитые собратья (Бетховен, Берлиоз или Шуман). У него был жизнерадостный характер, несмотря на то, что внешне он походил на беременного бульдога. Неунывающий нрав слышится во всей его музыке.

Дворжак был простым человеком, с кроткими манерами, непритязательными вкусами и шестью детьми. Он любил разводить голубей, наблюдать за паровозами и выпивать до умопомрачения. Дворжак был необычен и в другом смысле, получив вознаграждение небес за свой симпатичный характер: он добился успеха еще при жизни. Его музыка сразу становилась популярной — он обладал великим даром мелодиста, его вещи, в которых звучали народные мотивы Богемии, были изначально доступны широкой аудитории.

 Одним из его наиболее знаменитых поклонников был Брамс (помните, тот парень, мечтавший сочинять более легкие для восприятия вещи?), который стал пропагандистом музыки Дворжака. Он также познакомил молодого композитора с издателем, принявшим сочинения Дворжака к опубликованию. В их отношениях была не просто дружба: в некоторых симфониях Дворжака, особенно в 7-й, можно услышать следы музыкального влияния Брамса. Более того, иногда заметны просто прыжки от стиля к стилю: немецкий, богемский,