Вся эта оккультная «чертовщина» началась в Саммерфилд-парке около двадцати лет назад. Родители Кассандры, очевидно, решили, что одной проблемы в виде сопливой трёхлетки им недостаточно и вступили в общину Трёхглазого лиса. Вернее, как вступили — их сочли достойными возглавить отделение культа Шепчущего в Дорсете. По мнению Касс, этому способствовало наличие родового поместья с обширными подвалами, удалённость от деревни и сговорчивый нрав папы. Какое-то время это походило на обычные развлечения для богатых и родовитых вроде спиритических сеансов, споров над старыми картами и разгадывания шарад. Но чем старше становилась маленькая мисс Галер, тем яснее ей становилось, что общество не одобрит происходящее в катакомбах родного имения. Это не значит, что она осуждала родителей — они были, как и для любого ребёнка его мать и отец, лучшими людьми в мире. Проблема была в основном в обществе.

Родители погибли ещё до войны — по статистике примерно четверть всех ритуалов оборачивается трагедией. Сейчас вспоминать об этом — всё равно что чесать старый шрам. Самой боли уже нет, но её фантом навсегда останется с тобой. Мисс Галер тогда спасли Джейн и миссис О’Флаэрти, которые поддерживали молодую госпожу Саммерфилда на невыносимо сложном пути эмансипации. У неё никогда не было опекуна, поверенного или иного надсмотрщика. Хотя порой Касс малодушно желала, чтобы он появился.

Но постепенно, не без помощи Трёхглазого лиса, который с обязанностями главы культа совмещал ещё и титул виконта, всё вошло в норму. Оставалось только учиться, читать привезённые со всех концов света оккультные книги и оставаться хорошей леди для жителей окрестных мест.

Это не самые честные и отнюдь не самые лёгкие занятия на свете, но именно они сделали Кассандру той, кем она сейчас является, и окончательно отвернули от идеи впустить в мир Иных богов. И если в этот лунный цикл всё пойдёт так, как мечтается мисс Галер, она сможет наконец она сможет наконец воплотить тот самый замысел, что зародился у неё в мозгу примерно с падением первых горстей земли на гробы родителей. Пора со всем этим покончить.

Не то чтобы у Кассандры было достаточно сил для этого — их недостаток она с лихвой компенсировала желанием и ослиным упрямством, вступившим в симбиоз с приобретённым за годы служения культу змеиным коварством. Если леди Галер хочет что-то закончить, она это закончит, пусть это и будет стоить ей в лучшем случае подорванного здоровья.

До ночи ритуала оставалось всего ничего, и это время Касс собиралась прожить так, чтобы не жалеть, если они станут последними.

Это, впрочем, не снимало с неё ответственности за своих приближённых. Всё же вместе с глазом в подвале она разрушит надежды Терренса сразить болезнь, Марии — зачать ребёнка, Джейн и капрала — вернуть своё тело. Даже честолюбивое стремление Сары к популярности и желание перевернуть мировой порядок с ног на голову, которое властвует над разумом Тома, она тоже пустит под откос. Пожалуй, это мучило Кассандру сильнее всего. С собой она вольна делать что угодно — резать руки для ритуала, сходить с ума, целоваться с монахом, но ради других людей, своих людей, которые доверились ей в своём служении Тем, Кто Придёт Издалека, она должна быть лучше, чем может себе представить.

Но это не снимает с неё и остальных культистов ответственности за жизни миллионов людей по всей планете, которые неизбежно погибнут, если все глаза Шепчущего откроются.

Жизнь Кассандры Галер — смесь противоречий, долга и самоистязаний, как ни посмотри.

— Так что насчёт крокета?

Хозяйка поместья и разрушительница человеческих судеб дёрнула светловолосой головой. Оказалось, что Мария уже несколько раз пыталась добиться от неё согласия провести время на свежем воздухе, пока окончательно не похолодало.

— Да-да, конечно, отличная идея, — Касс выпрямилась и обвела глазами комнату — оказалось, что гости уже давно закончили пить свой утренний кофе и теперь ждут только её решения. Захотелось закрыть лицо руками и стечь под столик. Ей бы очень не хотелось выставлять себя идиоткой ни перед шепчущими, ни перед Тео, уже несколько дней делающим вид, что она — монашка, а не обычная девушка, которой необходимы объятия, поцелуи и иная близость.

— Спорт — это основа здоровья, — поддакнул Томас, стоящий у высоких стеклянных дверей, за которыми начиналась ухоженная лужайка, — но, думается мне, не все владеют правилами игры.

— Если ты это обо мне, то я играю получше тебя, и мне не терпится выгулять новый спортивный костюм, — подала голос Сара, откладывая начищенную до зеркального блеска ложечку, в которую она любовалась на своё идеальное отражение. Том закатил глаза, отчего сделался похожим на насосавшуюся свежей крови сытую летучую мышь-вампира.

— Дорогая, мир не вертится вокруг тебя, если ты не забыла.

Тео издал неопределённо-возмущённый звук — он, очевидно, не терпел грубости по отношению к девушкам. Это искренне умиляло Кассандру, которая привыкла к бесцеремонности мистера Лавджоя, чеканной строгости капрала Беннета и показной снисходительности Терренса.

— Кстати, предлагаю играть на желание. Проигравшие должны будут всячески ублажать победителя оставшийся вечер. Кассандра, я на тебя рассчитываю.

— Томас, ты несносен! — взвизгнула Мария, — но я согласна, если Джейн не участвует. У неё рука тяжёлая.

— Я и не собираюсь участвовать в ваших брачных играх, — экономка поджала губы и скрестила руки на груди, — к тому же, всем известно, что бью я лучше всех вас, вместе взятых.

— Я намерен это оценить, — капрал коротко поклонился ей и встал рядом с Томом, — так что, надеюсь, вы решите составить мне компанию.

— А я научу брата Тео играть, — если уж решила прояснить свои отношения с мужчиной, проясняй их сама. Сильный пол, к несчастью, не отличается чуткостью к женским треволнениям. И, к особому огорчению, самыми глухими к женским драмам чаще всего оказываются именно те мужчины, к которым дамы испытывают наибольшее расположение.

— Буду очень рад, мисс Галер.

Кассандру ободрила та радость, которая вспыхнула на лице монаха. Значит, он как минимум не против провести некоторое время с ней в тесном контакте. А вот то, что в ответ на её слова глаза Томаса как будто бы стали на тон темнее, не сулило ничего хорошего.

Через час вся достопочтенная публика, переодевшись в наименее ценную часть своего гардероба, высыпала на подстриженную лужайку. Терренс играть отказался — в прошлый раз Том умудрился поставить ему на ногу молоток для крокета, опереться на него и сделать вид, что ничего не заметил. Поэтому сегодня художник предпочёл вытащить этюдник и начать живописать играющих.

Не то чтобы эта затея была катастрофой — девушки старались соблюдать правила игры и щадили друг друга, не выталкивая чужие шары невесть куда, но молодые люди, подзуживаемые мистером Лавджоем, устроили самые настоящие самцовые игрища. Пользуясь неумением монаха играть, капрал и Том старались во-первых показать свою лучшую партию, а во-вторых — словесно унизить соперника. Тот сносил издёвки с библейским спокойствием и, надо сказать, быстро втянулся в игру, не желая уступать самовлюблённому издателю и капралу, стремящемуся доказать свою физическую полноценность.