– У меня нет привычки закрывать дом, я этого никогда не делаю, даже когда ухожу. Но, это была моя оплошность, и я извиняюсь перед вами. – Але театрально приложил ладонь к груди, и резко кивнул, чем вызвал очередной приступ смеха у рыжеволосой.

Надев рубашку на голое тело, она стала еще более сексуальной, поскольку белая ткань была весьма прозрачной, и только сильнее приглашала усладить взгляд безупречным сексуальным телом. Ее огромные синие глаза сияли, словно ей дали нобелевскую премию, а не застали за непрестойностями. Але же к моменту вторжения был уже в джинсах, и ему только оставалось застегнуть их – и это, казалось бы, простое движение, привело Варю в некий трепет. Лео, прищурив глаза, смотрел за реакцией Вари.

– Я же говорил, каждый раз… – прошептал он ей на ухо.

Варя резко ударила Лео кулаком в бок, и он тут же оставил затею насмехаться над ней.

– Раз у тебя гости, я, пожалуй, пойду, искупаюсь.

– Тогда тебе может пригодиться вот это, – улыбаясь одними глазами, Але подцепил пальцем тонюсенькие плавки и подкинул их.

Рыжая даже не подумала поймать свой аксессуар, и вместо этого скинула рубашку.

– Мне это не надо, – она игриво посмотрела на Лео, чем вызвала дьявольский гнев у Вари внутри.

Сколько раз она чувствовала это…Когда другие девушки не ставили ее ни во что, не замечали ее, будто она – пустое место. Они могли флиртовать с мужчинами, вести себя вызывающе в ее присутствии, считая ее бесполым существом, кем-то, с чьим мнением считаться не принято.

Они ни раз выезжали всей дружной группой из университета на дачу к старосте. Выпив, все расслаблялись, и позволяли себе вольности. Не с ней, зато при ней. Одногруппники могли начать откровенно лапать друг друга, совсем не смущаясь ее присутствия.

– Мы, видимо, опять не к стати, – заявила она, чуть не испуская пар из ноздрей, и потянула Лео за рукав.

Але махнул рукой, как будто это был сущий пустяк.

– Не обращай внимания. Я рад, что ты здесь.

– Не похоже…

– Эй, ты же не злишься из-за Марьяны?

– Але, я вижу тебя всего второй раз, и ты прости, что я опять пришла сюда. Я не хотела тебе мешать. – Варя чувствовала, как зарели щеки на чужом теле, в котором она уже вполне уютно себя чувствовала. – Мы вошли в твой дом, потому что он был открыт. И, честно, нам не пришло в голову, что ты можешь быть не один.

Але пропустил пальцы сквозь темные волосы и глубоко вздохнул, пытаясь спрятать улыбку.

– Изини, ладно? Я тебя сам пригласил, но тут пришла Марьяна, и я как-то…В общем, немного потерял голову, хорошо?

Варя заставила себя улыбнуться. Иногда ей хотелось бы вести себя так, как это делает Марьяна – сексуально, уверенно, непринужденно. Но для Вари это неприступная стена. Она, может, и выглядит сногсшибательно, но внутри она все еще та Варя, которая краснела от одного только взгляда мужчины на нее.

– Я постараюсь долго не задерживать тебя, – опять этот извиняющийся тон…На кону ее душа, ее жизнь, а она извиняется, хоть ни в чем не виновата.

Варя посмотрела на Лео, который стоял, прислонившись к стене. Он едва заметно кивнул ей в знак поддержки и улыбнулся одним только уголком рта.

– Но сначала я хочу знать: Флор не пыталась связаться с тобой до полета?

– Послушай, ты держала на меня обиду много лет. Ты, не ты…Флор, в общем. И была слишком горда, чтобы понять и принять. – Але посмотрел на Лео, ему не хотелось говорить о его сестре, но сейчас речь шла о чем-то более важном, чем его самолюбие. – Мы встречались, когда еще оба были детьми. Ей было пятнадцать лет, мне восемнадцать. Об этом мало кто знает, мы никому не говорили, просто не успели, если честно. Мы были влюблены по-сумасшедшему. Так могут любить только в первый раз. Флор была забитым ребенком, и только со мной она раскрепощалась, и становилась сама собой. – Але улыбнулся – видимо, эти воспоминания грели его душу. – Мы стали дружить, а потом дружба перешла во что-то более серьезное. Она доверяла мне все. В том числе и свое тело. О, мы могли часами провоить в постели. Ты, Лео, знаешь, что мои родители дома бывали очень редко. Иногда уезжали на неделю, иногда на две. Поэтому я был предоставлен сам себе.

Парень, похоже, ни капли не смущался откровенного разговора, Варя же чувствовала себя неловко. Ведь именно ее тело было в постели с этим мужчиной. И именно его он видит сейчас перед собой, вспоминая мгновения близости.

– Что случилось между вами? – она решила перевести разговор.

– Да, что случилось? Вы так внезапно перестали общаться…Флор никогда не говорила об этом. Но каждый раз, когда она встречалась с тобой случайно на улице, или кто-то заговаривал о тебе, она моментально делалась бледной.

Лео, сщурив глаза, ожидал услышать что угодно. Только не то, что рассказал Але:

– После летних трех месяцев безумного подросткового счастья, Флор узнала, что беременна. Вот так неожиданно и глупо…

Лео отстранился от стены. Все его тело напряглось, и Варя в очередной раз подумала, что Флор была дорога ему.

– Какого черта ты несешь, Але? Не было никакого ребенка!

– Она была рада начать свою семью, ведь у нее по-настоящему ее никогда не было. Но мы оба еще учились. Ей только исполнилось шестнадцать. Я собирался поступать в университет в Буэнос Айресе. И, откровенно говоря, ребенок в мои планы не входил. И когда Флор объявила о том, что мы станем родителями, я отреагировал не по-мужски. Стал винить себя за то, что был так неосторожен, за то, что разрушил наши жизни. Она, видимо, ожидала, что я обрадуюсь. Что буду с таким же рвением придумывать имена. Но я не мог заставить себя. Не мог даже улыбнуться. Я, конечно, сказал ей, что я буду воспитывать малыша, как и она. Но не могу отказаться от получения образования.

– Она избавилась от ребенка? – тихо спросила Варя.

– Нет. Она его потеряла. Срок был совсем маленький, даже госпитализацияя не понадобилась. Но после этого Флор замкнулась. Она хотела попытаться снова забеременеть. Но я… Я не мог согласиться на это. Я чувствовал облегчение, я радовался. А она уходила в себя все больше и больше. Потом начала искать отца. А меня она больше знать не хотела.

– Я не знал. Прости. Вот почему она так часто плакала тогда…А мама думала, что это из-за них с папой. – Лео положил руку на плечо Але, в его голове наконец начали складываться все кусочки мозайки.

– Ты знаешь, я сейчас жалею, что тогда так получилось. Я поступил в Университет, отучился два года, и понял, что психологом не стану.

В доме повисла тишина. Никто не мог проронить ни слова. И только спустя несколько минут, Але продолжил:

– Есть еще кое-что, о чем я молчал.

Варя наконец-то прошла в комнату и села на стул, с отвращением запнув валявшуюся рубашку под стол.

– Со мной в общежитии жил парень, родом он был из Лхаса, из Тибета. Все свое детство он провел в лачуге поблизости от Поталы, и говорил, что даже был знаком с Далай-Ламой. – Лицо Але озарилось доброй улабкой при воспоминании о друге. – Ему был двадцать один год, когда он попал в аварию. Грузовик подкинул его велосипед, словно пушинку. – Алехандро глубоко вздохнул. – Я тогда пришел к нему в больницу, он…он умирал уже. Врачи даже удивились, как он с такими травмами дотянул до больницы. И тогда Сонам попросил меня связаться с шаманом, чтобы тот помог его душе переселиться. Я тогда не понял ничего, отмахнулся от него, сказал, что он в бреду, и ему надо попспать. Сказал, что он скоро поправится.