Шрифт:
Закладка:
Море ни под кого не подстраивалось, и за это его уважали.
Все, кроме чаек. Эти бессовестные пернатые что в хорошую, что в плохую погоду ныряли в воду с головой и непременно ловили рыбешку поменьше и покрупнее. А потом гадили прямо на палубу, перелетая с мачты на мачту, и деревянной швабры совершенно не боялись.
Уж я их и так и эдак гоняла. И тряпкой бросалась, и без ведра чуть не осталась, когда оно едва за борт не перелетело, а им все нипочем! Только и знают, что гадить да орать.
Вот и приходилось мне палубу отмывать. Утром терла, днем проходилась и перед сном отмывала. А кроме этого, готовить каждый день помогала. Мы с Ричем и завтраки стряпали, и над обедами колдовали, и ужинами всех кормили.
И ведь вкусно кормили. И каши варили, и мясо всякое разное жарили-парили, и супы наваристые готовили, и даже пекли иной раз. Сегодня вот на завтрак, например, пирожки были со смородиновым вареньем. Оно на борт случайно вместе с соленьями попало и быстро в тесто угодило.
Правда, ругань в камбузе при замесе теста стояла страшная. Роззи и Рич на ровном месте умудрялись спорить. Скандалили с утра и до вечера по поводу и без, хотя пересекаться не должны были совершенно. Рыжая все время проводила у кабинета капитана, а кок – на своем рабочем месте.
И тем не менее это совершенно не мешало им воевать. Сегодня вот из-за формы пирожков повздорили, а вчера вечером из-за количества капусты в супе, который я на подносе капитану в кабинет отнесла.
Уж лучше бы и не относила, а сама по дороге все съела, потому как попало мне сразу от обоих. От Роззи за отсутствие мяса и наличие капусты в тарелке. Мол, здорового мужика мясом кормить нужно, пока он на кости бросаться не начал, – вторую часть фразы я так и не поняла. А от кока за то, что суп уже остыл, пока я туда-сюда ходила, хотя сами же и гоняли без цели.
То я не так готовила, то не так поднос приносила, то полы не так мыла и даже смотрела не так. На капитана.
– Нет, ви на нее поглядите! И гиде, мине скажи, твое обаяние потерялось, а? – наставляла пернатая, поймав меня во время ужина на том, как я взглядом спину Арса провожала. – Слушай тетю Роззи. Тетя Роззи пятерых кавалеров на тот свет спровадила и таки ни разу не попалась. Ну ше опахалами своими луп-луп? Шамай давай.
Ну я и ела. Молча есть, пока эти двое спорят, вообще было полезно для здоровья. Иногда они даже забывали, что я есть, и тогда удавалось уделить время собственным мыслям.
Ну или побыть в тишине, что было совсем уж редкостью. Это с суши плаванье на корабле казалось романтичным, а по факту каждый день приходилось смотреть на одни и те же лица и с этими же самыми лицами сталкиваться там, где они тоже пытались найти уединение.
А его – уединения – на судне просто не было. Собственно, это и стало той самой причиной, почему с моим нахождением здесь команда все-таки смирилась. Сделать это они попросту были вынуждены. Однако косо в мою сторону все равно посматривали. Но только тогда, когда капитан этого не видел.
– Та не хлюзди, – подбадривала меня все та же Роззи, которая чужие взгляды в мою сторону тоже подмечала. – Било бы на кого внимание обращать. Ше с них взять-таки, с этих оборванцев невоспитанных?
– Не такие они уж и невоспитанные, – отчего-то вступилась я за пиратов, в очередной раз намывая палубу.
Птицы словно договорились между собой и теперь гадить приходили в два раза чаще, будто проверяя меня на прочность. А я что? У меня варианта отказаться от такой дурно пахнущей работы не было.
– Йклмн, как вам это нравится? – громко возмутилась морская свинка. – Ты йих ешо пожалей!
– Что тут у вас?
Последняя фраза принадлежала покинувшему свой кабинет капитану. Всегда, когда он только появлялся на палубе, на судне все разом на несколько мгновений замолкало. А потом приходило в движение с новой силой.
Вот и на этот раз. Чуть не выронив швабру от неожиданности, я быстро посмотрела на мужчину, тут же спрятала взгляд и стала тереть тряпкой еще интенсивнее.
– А таки ше тут у нас? – переспросила Роззи удивленно и вдруг мне подмигнула. – Ох, сколько времени?
Который сейчас час, знал разве что капитан, у которого в кабинете имелись самые настоящие деревянные напольные часы, но ответ морской свинке и не требовался. Она просто нашла причину сбежать. Пробубнила что-то невразумительное и мало понятное и оставила нас один на один, чего делать не должна была.
Она-то знала, как именно я отношусь к Арсу, хотя ответа на этот вопрос не ведала даже я сама. Однако больше всего меня волновало другое – то, как он относился ко мне.
В тот раз, когда Роззи нас оставила, он сунул мне в руки небольшую баночку, в каких обычно мама хранила пудру.
– Зачем это? – спросила я, рассматривая подарок.
На фоне красных от ледяной воды рук и иссушенной поврежденной кожи серебряная баночка, словно сделанная из ртути, казалась праздничной и нарядной. В крышку ее так вообще можно было смотреться, как в зеркало. Только отражение больше привычным не являлось.
Выглядела я совсем иначе.
– Это заживляющая мазь.
Осознание длилось какой-то миг. Я сразу поняла, что это мазь для моих многострадальных рук, даже касаться которых мне уже было больно, не говоря о том, чтобы выполнять свои обязанности.
Нет, я их, конечно, все равно выполняла, но через силу, сжимая зубы и чаще просто игнорируя боль. Только слезы иногда по щекам сами катились. Их контролировать получалось не всегда.
Благодарность во мне родилась мгновенно и еще быстрее разрослась до самого настоящего урагана. Однако выразить все свои эмоции или хотя бы сказать такое простое «спасибо» я не успела. Капитан уже ушел, решив не дожидаться моей реакции.
Но несмотря на это приятно было даже очень. И еще приятнее стало, когда на следующее утро кожа на руках почти перестала болеть, а к этому вечеру от былых неудобств и вовсе не осталось следа.
Я о них просто забыла, но, как назло, появились другие. И не абы какие неудобства, а самые настоящие неприятности.
Я как раз заканчивала мыть верхнюю палубу перед сном, когда почувствовала скрытое напряжение. Все внутри меня вдруг сжалось, завопило об опасности, но я никак не могла понять, с чем связаны эти ощущения.
Большая часть команды давно отдыхала на нижней палубе, куда я вообще никогда не ходила. Меньшая – как и каждый день, стояла на вверенных им постах.
Море было на удивление тихим и спокойным, даже бесшумным. Теплый ветер едва-едва касался лица. На горизонте не виднелся чужой корабль, а странный сон больше не повторялся.
Мысленно я перебрала все, что могло меня напрягать. Волноваться было просто не о чем, но плохое предчувствие никак не отпускало.
Домыв последний пятачок, я порывисто крутанулась на пятках и неожиданно уткнулась носом прямо в чужую, липкую от жары, дурно пахнущую грудь. Шаг назад сделала мгновенно и не задумываясь. Он получился настолько резким, что я запнулась о ведро и едва не упала, но меня крепко ухватили за плечо.
– И куда это ты собралась, красавица? – поинтересовались у меня с неприятной усмешкой.
Этого матроса мне уже доводилось видеть раньше. Молодой, юркий, поджарый и, как многие, загорелый. Он вечно крутился рядом с пушками, что стояли на верхней палубе. Два дня назад даже чистил их, оттого и несло от него до сих пор порохом.
Уверенно. Я должна вести себя уверенно. Так говорил Арс. А иначе меня никогда не примут за свою.
– Пройти дай, – произнесла я на удивление грубо и твердо, не узнавая собственный голос.
Еще и плечом дернула, чтобы высвободиться. И, как ни странно, помогло.
– И куда это пройти? – Пират оскалился еще больше, демонстрируя улыбку без переднего зуба. Освобождать путь он, судя по всему, не собирался. – Я здесь, ты
