обычно — всего метров сорок в ширину. Костер горел меж крайних деревьев, почти сразу за опушкой. Человек около него виднелся только один — сидел на корточках и что-то делал, не обращая внимания на пришельцев. Но это ровным счетом ничего не значило — в зарослях молодых веш и сосенок мог прятаться целый отряд бойцов. И ладно еще, если у них только мечи. А если луки? Шанс среагировать на щелчок спускаемой тетивы, конечно, имеется. Но это ж надо еще среагировать… К тому же, этот Лист не просто парил, влекомый потоком — он летел чуть под углом относительно ветра. Медленно, очень слабо сдвигаясь к юго западу, в то время как ветер дул практически точно с севера на юг. Поэтому пышные кроны пихт и секвой шумели и покачивались. Щелчок тетивы можно было и не услышать…

Из-за подобных мгновений, когда ежесекундно ожидаешь стрелы в шею, услуги Биго с Мансуром и стоили столько, сколько стоили, а не дешевле.

Жалкие полста шагов до опушки и костра показались наемникам дорогой в тысячу лиг.

Но по ним никто так и не выстрелил. И никто вооруженный не выломился с шумом и треском из-за пушистых веш и сосенок. Да что там — одинокий человек даже не обернулся в их сторону, так и продолжал возиться у костра. К наемникам он был обращен левым боком.

Не выпуская из рук клинки, Биго и Мансур подошли вплотную. Человек у костра оказался стариком лет пятидесяти. Одет он был в странновато выглядящие лохмотья, каким-то образом скрепленные в цельную одежду — штаны и куртку. Едва непрошенные гости приблизились на расстояние нескольких шагов, старик протянул к ним руку. В руке он держал миску-долбленку с какой-то едой — дымящейся и пахучей.

Пахло убойно, у Мансура непроизвольно заурчало в животе.

Наемники переглянулись. Мансур, не убирая меча, подошел вплотную, принял миску и принюхался. В животе заурчало еще сильнее. Старик тем временем наполнил вторую миску и протянул Биго. Молча. И не глядя на визитеров.

Мансур вопросительно зыркнул на Биго. Тот пожал плечами, взял миску и сел на бревно у костра, скрестив перед собой ноги. Меч он не стал прятать в притороченные к бедру ножны, положил рядом с собой на усыпанное старой сухой хвоей тело Листа.

Себе старик тоже насыпал, в точно такую же долбленку. Присел на другое бревно, рядом с лункой, и только после этого посмотрел сначала на Мансура, потом на Биго. Внимательно посмотрел, оценивающе, с легким прищуром, от которого кому-нибудь впечатлительному могло стать неуютно. Но наемников трудно было напугать, особенно одним лишь взглядом. Единственное, что оба вынесли для себя из этого взгляда, это четкое понимание: старик их тоже не боится. Ни на вот столечко.

Мансур колебаться не стал: вынул из-за голенища ложку, вытер о рукав и принялся уплетать густую мясную похлебку — именно этим наемников угостили. Биго дождался, пока хотя бы немного съест хозяин и только после этого погрузил свою ложку в варево.

Ели молча; Мансур — как всегда торопливо, словно боялся, что пищу у него отнимут. Старик — степенно и с явным удовольствием от процесса.

Биго — сдержанно, но тоже с удовольствием: похлебка была очень вкусной, густой и сдобренной какими-то незнакомыми специями.

— А как у нас с добавочкой? — поинтересовался Мансур после того, как выскоблил довольно объемистую миску почти досуха.

Старик молча отставил свою порцию, взял посудину Мансура, наполнил ее вновь и вопросительно обернулся к Биго.

— Не откажусь, — сказал тот, хотя его долбленка еще не опорожнилась.

Себе старик добавлять не стал.

От внимания Биго не ускользнуло, что еды в костровой лунке, даже после двух добавок наемникам, оставалось достаточно еще на нескольких человек.

Мансур и со второй порцией расправился быстро. Доел, полирнул ложку листом лопуха — не совать же грязную и жирную назад за голенище.

Миску вытирать не стал, уронил на траву у ног, и дело с концом. В этом был он весь — типичный наемник, который задаром и пальцем не шевельнет. Благодарить хозяина он тоже не стал.

— А что, старик, — с ленцой поинтересовался Мансур вместо этого. — Давно ли тебя из клана выперли?

Биго даже жевать перестал — ответ хозяина очень его интересовал.

Обычно в подобных ситуациях одиночки перед двумя дюжими наемниками начинали суетиться, тараторить, лебезить даже. Но сейчас ничего подобного не произошло.

— Тебе-то какая печаль? — холодно ответил дед. Голос у него был неожиданно звучный и густой, хотя и не такой басистый, как у Мансура.

Седой наемник удивленно приподнял брови и приоткрыл рот — он явно ожидал совсем иного ответа. Биго мельком подумал, что надо бы вмешаться и напарника осадить: нечего сразу затевать бучу, полезнее сначала побольше выспросить. И еще прикинул: раз старик не испугался, значит надеется на какую-то защиту. Значит, где-то рядом есть еще люди, верные ему — что, кстати, хорошо увязывалось с количеством приготовленной похлебки.

Вариант, при котором старик постоял бы за себя сам, Биго счел невозможным.

Мансур стрельнул взглядом на Биго и сообразил: набрасываться на старика пока рано. Поэтому он набычился и промолчал — предоставил действовать более смышленому напарнику.

— Что за люди живут на твоем Листе? — нейтральным тоном поинтересовался Биго.

— Люди? — переспросил старик.

Биго напоказ вздохнул и выразительно поглядел на почти полную лунку похлебки. Сейчас она была прикрыта листьями, но то, что варева там без малого до краев, Биго прекрасно помнил.

Старик тоже посмотрел на лунку, потом неопределенно повел рукой — той, в которой держал ложку.

— Обычные люди, — сказал он. — Как я, как вы.

— Мастеровые? Торговые? — зачем-то стал уточнять Биго.

В вопросе крылась подковырка: в кланах всегда больше всего охотников.

Охотники вообще составляли подавляющее большинство мужчин в Поднебесье, на сотню охотников приходилось лишь двое-трое избравших иную стезю. Но это если не считать хранителей и Замкнутых, у тех все иначе, там охотников вообще нет. Ну а что творилось в Темных кланах известно было только Темным, поскольку ни один обычный человек у них не бывал, а если и бывал — то не вернулся.

— Да кто их знает? — пожал плечами дед. — Они не исповедовались, а я не спрашивал.

— Разве тебе не любопытно?

— Ни капельки.

— И ты вот так вот спокойно, не спрашивая кто к тебе пожаловал, пускаешь кого попало к своему очагу, кормишь, привечаешь?

— Разве не приятно после долго перелета отогреться у костра и утолить голод?

Биго ожидал, что старик снова примется пожимать плечами, будто оправдывается, но ничуть не бывало: вместо этого он