Это правда, что они находились очень далеко от города, да и от деревни тоже. Надя, в школу, в поселок, ездила на школьном автобусе, и дорога только в один конец занимала по сорок минут. Отчего на учебу девочка приезжала отлично выспавшаяся. Спать на мягком сиденье она научилась меньше чем за неделю. А на обратном пути, она делала в автобусе домашку.

Потом к ним приехали фермеры с соседних хозяйств.

«У вас самые большие конюшни, — говорили они маме. — Давайте мы загоним к вам своих лошадей, пока идет вся эта буза. А вместе-то уж все выдюжим. К тому же вон, Федька, ученик сотого уровня. Он точно нас защитит».

И мама согласилась. Она устало села на деревянный стул и кивнула головой.

Ладно.

И тогда мама впервые соврала папе. Он позвонил и спросил про их уезд, и мама сказала, что они уже собираются.

А они не собирались.

Совсем наоборот. Собирались у них.

Пять фермеров со своими семействами и детьми приехали к ним в их большой и уютный дом, и привели всех своих лошадей и коров.

Надюшка сначала обрадовалась. Многих детей она знала по школе, и двое были даже ее одноклассниками.

Но потом, оказалось, что даже в таком большом доме, двадцати с лишним человек тесно.

— Потерпи, мелкая, — шептала ей мама, укладывая спать. — Это совсем ненадолго. Очень скоро они уедут, а папа вернется. И опять будет нас подкидывать.

Но папа все не приезжал и не приезжал. Зато однажды, яркий солнечный день вдруг стал темным и пасмурным.

Надюшка с семейством жили на Урале, поэтому то, что в Москве произошло поздним утром, у них случилось уже днем.

Они уже позавтракали и выгнали животных на пастбище, когда солнце скрылось за тысячами тысяч темных и злых точек, висевших высоко в небе.

Испуганные лошади тревожно ржали и вставали на дыбы, коровы жалобно мычали. А фермеры бегали вокруг них, суматошно загоняя внутрь стойл.

Надюха вышла на середину двора и, задрав голову, рассматривала происходящее наверху. Там, в небе суетились. Черные точки суматошно летали от горизонта до горизонта, другие кружились вокруг третьих, а четвертые замерли на месте.

Вокруг девочки тоже все суетились. Бегали бабки и деды, спешно хватая то развешанное белье, то затаскивая вовнутрь посуду. Рядом ревели испуганные фермерские дочки. Они размазывали слюни и сопли по щекам, звали матерей, но тем было не до них. Они тоже бегали, что-то собирали, складывали в сумки и осторожно, крадучись, из-под бровей поглядывали в небеса. Словно боялись своими взглядами привлечь неведомые точки копошащиеся вверху.

А потом точки стали падать. До этого, они на пару секунд замерли, прекратив свои судорожные движения, словно собираясь силами.

Вот они висят неподвижно в небесах, а секунду спустя уже падают вниз.

Все.

Все тысячи тысяч.

И оказалось, что это вовсе не точки. А очень далекие и довольно крупные летательные аппараты.

И страшные.

Словно жук-медведка, которого вдруг увеличили во много-много раз.

Надюха внезапно испугалась их падения, и недовольно шмыгнула носом, словно раздумывая — присоединиться к оркестру визжащих девчонок или еще подождать. Когда будет еще страшнее.

Но тут подскочила мама и, подхватив раздумывающую девчушку, потащила ее в дом.

За секунду до того, как дверь скрыла от Нади вид неба, она увидела, как страшная и огромная медведка садится на поле, в полукилометре от дома, где полчаса назад бегали их лошадки.

Стуча каблуками по деревянной лестнице, мама Света, несла дочку вниз, в подвал. Следом за ней торопились другие родители, волоча испуганных, ревущих детей.

Хлопнули одни двери, другие, заскрипели давно не смазанные петли.

Тусклый фонарь не давал достаточно света, и Надюшка не понимала, куда ее принесли. Это была небольшая комнатка со стенами из грубого бетона, вдоль которых стояли деревянные лавки.

Девочка не знала этого места,и не догадывалась, что под их домом находится такой, укрепленный, железо-бетонный бункер.

— Так, Надин, — мама, посадив дочку на лавку, присела напротив нее на корточки, заглянула в глаза. — Сиди тут и никуда не уходи, чтобы не произошло, чтобы вы сверху не услышали. Поняла? И не плачь! Слезами горю не поможешь!

— Поняла, — кивнула малышка. — А ты где будешь?

— Мы с остальными родителями будем наверху. Защищать вас, — мама показала на ружье, висевшее у нее за спиной. — А потом мы вместе поедем к папе.

— Хорошо, мамуль, — Надя улыбнулась. Они поедут к папе! — Я буду ждать тебя!

Мама Света вглядывалась в родную мордашку своей доченьки. Словно пыталась запомнить, запечатлеть все такие давно знакомые черты лица. Она гладила ее ручки, проводила ладонью по шелковистым волосам, поправляла непослушный воротник платишка.

— Я обязательно приду за тобой, — прошептала она. В ее глазах предательски блеснули слезы. — Ты только жди меня, роднулька.

Обняла свою дочку. Поцеловала, прижавшись губами к бархатной щечке.

Тяжелая железная дверь захлопнулась, отрезая десяток испуганных детей от остального мира.

Усевшись на грубо сколоченные лавки, они с тревогой вслушивались в звуки, глухо доносящиеся снаружи. Вздрагивали от близких взрывов, закрывали уши от очередей из чего-то скорострельного. Испуганно втягивали головы в плечи, когда рядом, буквально над самим бункером, упало что-то большое, вызвав небольшое дрожание земли.

С потолка сыпалась пыль и крошки бетона. Девчонки — подружки и одноклассницы Нади тихонько ревели. Более взрослые дети пытались их успокоить, но и сами швыркали носами, иногда вытирая слезы, катившиеся из глаз.

Надюха не плакала.

Во-первых, она обещала маме. А во-вторых, она помнила, что она счастливая, и что все обязательно будет хорошо.

Через какое-то время, выстрелы наверху затихли. Вернее, сначала стрелять стали реже, а потом стали стрелять только из одного ружья.

Бух…бух…бух…

И в итоге и оно замолчало.

Только топот чего-то быстрого не смолкал. Словно над бункером проносятся тысячи слонов.

Они все бежали и бежали, не останавливаясь ни на минуту.

— Да это же лошади бегают! — вдруг сказал самый старший из детей. Сын соседа фермера.

Он слез со скамьи и пошел к двери. Схватился за громоздкое колесо замка, потянул в сторону.

— Мама сказала никуда не ходить — прошептала ему Надя.

— Ну и сиди, — ответил тот, всем своим весом пытаясь повернуть колесо. — А я пойду помогать ловить лошадей.

Наконец замок щелкнул, открываясь. Оглянувшись на детей, парень хмыкнул:

— Сидите