предприимчивости – но это стеснение было оправдано не только интересами казны, но также и устранением наиболее безобразных форм «распивочной» продажи водки и основанной на них эксплуатации потребителей. В то же время государству при этой системе было гораздо легче, буде оно этого пожелало бы, провести ограничение или даже запрещение спиртных напитков, чем при системе частной торговли.

28 января 1897 г. была произведена первая Всероссийская перепись населения. Раньше – еще в период крепостного права – бывали только весьма несовершенные «ревизии» (последняя в 1858 г.). Оказалось, впрочем, что приближенный статистический учет населения правительственными органами лишь немного отставал от действительности: «официально» считали около 120 миллионов населения, оказалось 126,4 миллиона (не считая двух с половиной миллионов жителей Великого княжества Финляндского). Перепись дала огромный материал о вероисповедном и племенном составе населения, о его занятиях, о распространении грамотности и т. д. Разработка этих материалов растянулась затем на долгие годы.

За введением казенной монополии министр финансов С. Ю. Витте приступил к проведению в жизнь задолго подготовлявшегося плана денежной реформы. Россия уже давно не имела устойчивой валюты. Размен бумажных денег на золото и серебро был приостановлен еще со времен Крымской кампании; курс кредитного рубля (на золото) снова сильно упал во время войны 1877–1878 гг.; он подвергался за 80-е гг. значительным колебаниям, спускаясь до 50 коп. и в редкие моменты поднимаясь до 80 коп. за рубль. Россия отвыкла от металлического обращения; счет велся обычно на кредитные рубли, к которым «приспособилась» и разменная монета (медь и неполноценное серебро). Не только золота, но и полноценного серебра почти не было в обращении. Только таможенные пошлины исчислялись в золотых рублях.

В конце XIX века, при широком развитии международного обмена товарами и капиталами, неустойчивая валюта, не имевшая точного соотношения с валютами других стран, представляла значительные неудобства. За иностранные товары и капиталы приходилось дороже платить, так как прибавлялась к нормальной цене еще премия на риск. В то же время колебания курса создавали осложнения и для русского вывоза: от цены кредитного рубля на иностранных биржах могли зависеть прибыльность или убыточность сделок по продаже русского хлеба и других товаров. На этом некоторые, более умелые, выигрывали; но в общем неустойчивость валюты служила тормозом для развития торговли и промышленности.

Еще при предшественнике С. Ю. Витте, А. Н. Вышнеградском, началось накопление золотого запаса, предназначенного для стабилизации рубля. Витте усиленно продолжал это накопление, используя для этого золото заграничных займов.

Чтобы прекратить игру на курсе рубля, министерство финансов прибегло в начале 1895 г. к следующему приему: оно закупило на Берлинской бирже предлагавшиеся там на срок кредитные рубли (по курсу в 219 марок за 100 р.), запретило вывоз кредитных рублей из России, указав местным банкам, что вывоз кредиток в данный момент будет сочтен участием в спекуляции против рубля. Берлинские биржевики, запродавшие большое количество рублей, оказались не в состоянии их добыть «в натуре» и, чтобы избежать несостоятельности, они вынуждены были обратиться к тому же министерству финансов за разрешением приобрести по крайне невыгодной для них цене (234 м. за 100 р.) нужное им количество рублей. Считают, что валютная спекуляция потеряла на этом свыше 20 миллионов рублей, составивших прибыль русской казны и увеличивших свободную наличность казначейства. Попытки уронить курс рубля были радикально пресечены этой операцией; после этого министерство финансов удержало уже без особых усилий курс рубля на двух третях его золотого паритета.

Но когда 15 марта 1896 г. в «Новом Времени» появилось сообщение о предстоящей денежной реформе, с самых разных сторон начались протесты. Против стабилизации рубля на уровне двух третей возражали с самых противоположных точек зрения. Одни заявляли, что это злостное банкротство, что рубль можно менять на золото только 100 за 100 – хотя за последние сорок лет вся экономическая жизнь приспособилась к новому, более низкому курсу. Другие указывали на желательность введения одновременно золотой и серебряной валюты (биметаллизм); третьи утверждали, что реформа все равно обречена на провал и только грозит величайшими потрясениями; а некоторые вообще отрицали ее полезность.

Проект министерства финансов обсуждался в пяти заседаниях И. Вольно-экономического общества (в марте и апреле 1896 г.); о нем было написано немало статей в газетах и журналах, причем критика явно преобладала над одобрением. Нашлись поклонники кредитного рубля, как С. Ф. Шарапов, доказывавший, что русское хозяйство с ним освоилось; что он служит дополнительной охраной русского производства, удорожая иностранные товары; и что он содействует русскому экспорту хлеба, внося в него элемент азарта. «В мой торговый расчет, – говорили С. Ф. Шарапову хлебные торговцы Калашниковской биржи, – входит элемент такой: авось, мол, выиграю! И благодаря этому я торгую. Это очень дурно может быть, но это факт».

Другие, признавая золотую валюту за благо, утверждали, что она в России не может удержаться. Страна слишком бедна, все золото из нее уйдет за границу, говорили одни. Русское население припрячет все золото в кубышки, оно исчезнет из оборота, и государственный банк должен будет вскоре прекратить размен, заявляли другие.

Те же доводы, которые в Вольно-экономическом обществе выдвигались со стороны русской интеллигенции, были повторены против реформы и в Гос. совете. Члены Гос. совета Б. Мансуров и Д. фон Дервиз в обстоятельных записках доказывали недопустимость девальвации по соображениям государственного престижа.

На это С. Ю. Витте и другие представители его ведомства отвечали обстоятельно по всем пунктам. (В Вольно-экономическом обществе реформу защищали господа Гурьев и Касперов.) Против «морального» довода о недопустимости девальвации было легко указать, что рубль упал уже давно – сорок лет тому назад; что его повышение до золотого паритета вызвало бы величайшие затруднения во всех отраслях хозяйства: бремя всех долгов увеличилось бы в полтора раза, цены бы непомерно возросли и т. д. Кроме того – формально законной валютой был серебряный рубль, а цена на серебро за последние годы катастрофически упала: серебряный рубль был бы не в полтора раза, а вдвое дешевле старого золотого рубля.

Что касается опасений утечки золота за границу, то они неосновательны, так как расчетный баланс России в общем благоприятен; а думать, что русские граждане могут припрятать в «кубышки» сотни миллионов золотых рублей – значит безмерно переоценивать зажиточность того самого населения, о бедственном положении которого так много говорилось, чтобы доказать неосуществимость той же реформы.

В основных чертах реформа сводилась к следующему: новый золотой рубль, признававшийся основной денежной единицей, приравнивался к полутора старым золотым рублям. Иными словами, он считался равным кредитному рублю, курс которого уже свыше года удерживался как раз на уровне 7 р. 50 коп. за «полуимпериал»[18].

В Гос. банке имелся запас золота около 1200 миллионов рублей (по новой оценке), а кредитных билетов в обращении было немногим более 1100 миллионов. Таким образом, восстановление свободного размена не представляло никаких затруднений. (Размер девальвации рубля – в