Пока я придумывал сотни синонимов моим чувствам к Джи, тренер глубоко вздохнул и… ни капли не поверил в мои бредни. Он больше чем в пару раз старше меня и такой же хоккеист, хоть и бывший. Знал он все эти болезни и отговорки. Надеюсь, поймет. И как только меня посетила эта светлая надежда, тренер дал мне по лбу свернутым в трубочку журналом, потом еще раз и еще раз. Не больно. Стыдно. Я ощутил себя школьником, которого отец отчитывал за прогулы. Маттео ржал на заднем фоне. Боже, возьми у каждого чуть-чуть мозгов и залатай эту бесконечную тупость в его черепной коробке. Молю.

– Твоя болезнь, юнец, мне знакома, – тренер прищурил глаза. – Ты хочешь поставить всю карьеру на кон из-за мимолетных увлечений? Я тебе, Хишин, даю совет, который ты не просил. – Я смотрю на него непроницаемым взглядом, с толикой ненависти. Однако тренер по-настоящему толстокож, и никакими взглядами его не проймешь. – Если не мимолетное увлечение, постарайся сочетать это с тренировками. Пожалуйста. Я знаю, что эти товарищеские матчи – полнейший отстой. Но на них приходят всякие шишки и отмечают перспективных спортсменов. Ты хочешь играть в сборной или лед чистить после детских тренировок до конца жизни? А ну, отвечай.

Я хочу Джин.

– Сборная.

– Вот поэтому соберись уже и побудь взрослым, – он еще раз для профилактики дал мне по лбу журналом. – Не стоит разменивать свое будущее по пустякам. А за то, что ты мне врешь, как лиса, ты сегодня на воротах, и каждый из команды запустит в тебя по три шайбы. Начиная от запасных, заканчивая основным составом. Пропустишь больше одной, и покажу тебе «нестандартное использование клюшки номер тридцать семь». Ясно?

– Но я же нападающий! – нельзя сказать, что я полный отстой в защите, но все же!

– Так, Хишин, лучшая защита – это нападение! – И он удалился из раздевалки, а я, как сидел в трусах, так и продолжал.

– Что уставились?! – говорю всем, а смотрю на Маттео. Он улыбается, и его глаза блестят, как у помешанного.

На льду все было очень плохо. Меня изнасиловали шайбами. Я пропустил всего три из шестидесяти трех! И то это были наши нападающие. Остальные не смогли обойти мою оборону. Только вот тренеру было плевать. Оказывается, тридцать седьмой способ использование клюшки – это дословно «клюшка в жопе». Это ничем не отличалось от других тридцати шести способов ее использования, кроме как инструмента для игры. Наказание уже мне знакомо. Я сделал тридцать кругов на полной скорости вокруг поля и потом… стал фигуристом. Тренер заставлял нас артистично выполнять несложные трюки из фигурного катания. Позор еще тот. Когда двадцать два мужика смотрят, как ты тянешься руками в разные стороны, пытаясь впечатлить тренера. До тех пор, пока он не увидит, насколько ты задолбался изображать из себя дурака, не отпустит. Новички обычно пытались отделаться малой кровью, но нам-то, старожилам, известно – не поможет. Я услышал противный свист Маттео и пообещал, что выбью последние три его настоящих зуба. Ну что за придурок.

– Хорошо постарался, Хишин! Если не получится с хоккеем, пойдешь в фигурное катание, – тренер похлопал и дал отмашку перестать позориться. Спасибо, черт тебя дери. – А теперь все приступаем к тренировке. Стандартной. Разбейтесь по парам и погоняйте шайбы, пока я не увижу, как вы страдаете.

– Мы уже… – прошептал я, наблюдая, как тренер подошел к Одиссею и дернул его за футболку. Тот кивнул и направился ко мне.

– Сегодня с тобой в паре, – его лицо оставалось беспристрастным. Удивительно, как ему удавалось держать эмоции под контролем девяносто процентов времени. Один раз ему шайба прям в шлем угодила, и он даже не моргнул. Понимаю, бывает, но откуда у него столько выдержки?

– Что тебе сказал тренер? – я размял плечи, перехватил клюшку и опустился к шайбе, Одиссей сделал то же самое.

– Чтобы я наконец-то надел свою футболку.

Теперь многие вещи встали на свои места. Однако стоило нам начать бороться за шайбу, где я раз за разом перехватывал ее у Одиссея, меня стали одолевать странные мысли. Тренер для меня, как второй отец. За последние несколько лет он еще ни разу не ошибался. Складывалось впечатление, будто вместе с нами он проживал еще раз карьеру топового игрока сборной. До него мне еще расти и расти. Каждый в команде безмерно уважал его и никогда с ним не спорил. Несмотря на жестокие методы тренировок, он оставался человеком с мягким сердцем. И именно это подкупало каждого. Он чувствовал, когда мы на пределе своих возможностей, как моральных, так и физических, и… отступал в тренировках. Он считал, что лучше дать нам остыть и попытаться еще сто раз, чем провалиться, обидеться на весь мир и бросить хоккей. И его метод работал. Ни одной осечки. И если он верил, что я могу попасть в сборную, значит, я должен постараться. Хотя иногда казалось, на мне, да и на команде в целом отрабатывали классические штуки в психологии.

– Тео, сосредоточься, – сказал мне Одиссей и выбил шайбу из моей клюшки.

Сегодня день похож на одно сплошное месиво из неудач, позора и ошибок. Я, не говоря ни слова, направился за шайбой, а в голове лишь собственный молчащий телефон.

Вопрос тренера повернул все под другим углом. Что я действительно хочу от Джи? Дружба? Секс по дружбе? Только секс? Или что-то большее? Что именно мне от нее нужно? Стоило взвесить и обдумать многие вещи, прежде чем лезть к ней. Прошла шикарная ночь, не стоит ли расстаться на хорошей ноте? Судя по ее стикеру и тишине, она не страдала по поводу произошедшего. Однако друзей так к столбам не ревнуют. Рядом с ней мне сносило крышу, и я не мог думать ни о чем другом. О чем вообще речь, когда я сегодня чуть ли не с лупой искал ее по всей квартире. Это лед или тренировка так на меня повлияла? Выпустить пар казалось неплохой идеей, но теперь я окончательно запутался. Мне нужна Джи или то, что она могла дать? И не одно ли это и то же. Я неожиданно почувствовал ее ногти на своей спине, и желудок сделал кульбит, дыхание сбилось, шайба опять отлетела в сторону. Одиссей наклонил голову. В другой ситуации он бы порадовался, что смог выбить у меня шайбу. Однако я был