Шрифт:
Закладка:
— Ну, наличие баз на будущее в любом случае лучше их отсутствия, — философски заметил он.
— Ты чего так на меня пялишься?
— Про Инну рассказать не хочешь?
— О чём это ты?
— Да ладно, я же видел вас. Пришлось даже в другой бар идти. И смотрела она на тебя вовсе ни как на одноклассника.
— Завязывай.
— Ну, не хочешь рассказывать и не надо, — с удовлетворённым видом откинулся он на спинку кресла.
— А у тебя как? — поинтересовался я.
— Ожидаемо, — вздохнул он. — Если бы не ограничения от чрезмерных нагрузок меня продержали бы в капсуле все время увольнения. Хорошо хоть инструктор дал понять отцу, что использование буста в первый же месяц после установки нейросети не лучшим образом скажется на нейронных связях головного мозга. Иначе он закачивал бы в меня базы как в компьютер.
— Мне тебя пожалеть?
— Пустое. Я ведь сам выбрал этот путь, никто меня не заставлял, — отмахнувшись вздохнул он.
Вести флаер тупо придерживаясь своего коридора на заданном эшелоне было скучно. Уже через полчаса после того как выскочил за пределы столицы начало клонить в сон, и появилось желание врубить автопилот. Вот только от такого вождения часы налётов не начислялись. Я понял, отчего Андрей в прошлый раз слегка хулиганил стараясь придерживаться определённых рамок. Потому что сам стал поступать так же, что хоть немного разнообразило управление флаером. Малахов на это только понимающе хмыкнул.
По прибытии в расположение мы без раскачки погрузились в ставший для нас обычным ритм строгого распорядка дня. И если прежде сержанты-инструкторы с лёгкостью его нарушали, лишая нас личного времени и даже сокращая сон, то теперь ничего подобного не наблюдалось.
Полагаю, что это связано с кратно увеличившейся нагрузкой на головной мозг. Теперь каждый из нас проводил в разгонных капсулах минимум по четыре часа в день. Отчего мы ходили как сонные мухи, хотя все физические нагрузки свелись к утренней пробежке, комплексу вольных упражнений, и всего лишь одному подходу к спортивным снарядам. И всё это без надрыва на пределе физических сил, а только для поддержания тонуса.
За прошедшие дни мы успели получить первичные базы по передвижению в условиях невесомости и низкой гравитации. Азы тактики абордажа и боя в невесомости и при всё той же низкой гравитации. Десантирование на планету, астероид и корпус корабля. Разумеется, нам вкладывали в головы лишь основы, о большем пока и речи быть не могло. Как и о том, чтобы отправлять в космос совершенно неподготовленными.
Изучили мы и боевой скафандр. Да-да, тот самый с которым казалось бы сроднились, и знали как собственное тело. Ни черта мы не знали. Как оказалось возможности его куда как шире, а уж в условиях космоса, так и подавно.
Ознакомились с десантными и спасательными капсулами. Как оказалось между ними нет ничего общего. Задача первых доставить космодесантника на поверхность планеты с максимальными шансами на выживание, и сохранение его боеспособности. Вторые призваны спасать человеческую жизнь, и способны обеспечить криозаморозку.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Подошла к концу и неделя откровенного безделья. Командование наконец решило задействовать установленные нам ранее имплантаты. Для чего мы повзводно двинулись в медицинскую часть полка, где нам ввели три вида нанитов. Первые отвечали за силу, вторые обеспечивали гибкость и прочность суставов, мышц, сухожилий и связок, в задачу третьих входила регенерация.
И вот тут начался ад!
Физические нагрузки возросли даже в сравнении с тем, что было во время курса молодого бойца. Мы бегали, прыгали, тянули, толкали, крутились, участвовали в схватках, получали увечья и попадали в регенерационные капсулы. Похоже об обещанной оправке на орбиту и последующем участии в межсистемном походе все напрочь позабыли.
Через две недели форменного издевательства я взглянул в общем душе на Малого и вдруг обратил внимание на то, что его телосложение разительно изменилось, став более рельефным. То, что он физически стал сильнее заметил в первую очередь он сам. Да и по собственным ощущениям я понимал, что прибавил эдак раза в два. А вот то, что увеличилась и мышечная масса как-то не замечал. Впрочем, она-то вдвое как раз не прибавила, и особо заметно это было именно на тщедушном Ляпишеве.
— Малой а ведь с тобой теперь не стыдно и в бордель идти, — обтираясь полотенцем хохотнул Груздев.
— Назар! — возмутился Николай.
— Упс! — в притворном испуге зажал тот свой рот.
— Ну-ка, ну-ка, в этом месте поподробней, — ухватил суть Малахов.
— Да не было ничего, — отмахнулся покрасневший Николай.
— Да ла-адно. Тут ведь все свои. Назар? — обернувшись к сослуживцу многозначительно произнёс Андрей.
— Да чего рассказывать-то, — пожал плечами тот.
— Не, реально рассказывать нечего, — вклинился Прохор. — Пошли мы в увал, решили опрокинуть по кружечке пива, соорудили ерша. Как захмелели малость я и говорю, мол, а не сходить ли нам по девочкам. Назар, за. Ну и Малой, чё не мужик чёли. Вот и пошли мы в ближайший бордель, потому как пар уже из ушей валит. Заходим значит, там всё чисто и чинно, заведение если не высший класс, то и не профуры какие трудятся. Ну и…
— Чего и? — подбодрил осёкшегося было Прохора Глыба, наш гранатомётчик.
— И ничего, — развёл руками Прохор.
— Что, совсем ничего? — с сомнением произнёс Глыба.
— Вообще ничего, — значительно кивнув, развёл руками тот.
— У-у-у-у. Чего и следовало ожидать. Не с тем вы в бордель ходили, — махнул рукой гранатомётчик.
— С чего это не с тем⁉ Всё там было! — возмутился Ляпишев.
— Типа бабу отодрал? — хмыкнул Глыба.
— Трижды, — гордо бросил Малой.
— И заметь, не мы с Назаром это рассказали, — состроили нарочито печальную мину Прохор.
— Да ты… Да вы… — задохнулся Николай, и резко отвернулся.
— Коля, ну чего ты заводишься? — хлопнул я его по плечу. — Эк-ка невидаль, в бордель сходил. Думаешь кто-то из нас обошёл такое место стороной? Да за эти полгода у всех уже пар из ноздрей валить начал, так что лить в уши могут что угодно, но напряжение сбрасывали точно не в ночном клубе или под бочком девушки которая ждёт, надеется и верит.
