тоже стараюсь не думать.

Выпрямляюсь и накидываю на голову капюшон, поднимаю с шеи повязанную бандану, закрываю лицо и направляюсь на выход. Сегодня в кои-то веки я иду за пределы дома одна. Точнее, с волком. Перекидываю через плечо автомат, проверяю пистолет, застегиваю куртку и иду на выход. В этот раз мне нужно найти транспорт, все предыдущие попытки были провальными. Я знаю, где находится заправка, но вот исправных машин днём с огнем не сыщешь. Но самое главное, я хочу вернуться к автобусу, там осталось оружие, а оно нам ой как нужно.

Пурга невыносима, если не прикрывать рот и нос, то дышать невозможно, кажется, что холод пробирается в легкие и сковывает их. Щурюсь и стараюсь не потерять из виду волка, но снежная пелена и туман то и дело слепят меня. Рука сжимает рукоять пистолета, но там осталось всего три пули. Ветер завывает, и я не могу прислушаться к окружающей обстановке.

Если говорить кратко – погода дерьмо.

Ноги утопают в снегу, но всё же примерно через полтора часа я вижу яркое пятно на снегу. Автобус практически замело, взбираюсь на него и прыгаю вниз, ноги моментально проваливаются до колена. Оставшиеся оружие должно находиться в конце автобуса, но это не факт. Начинаю поиски с того места, где последний раз его видела. Разгребая сугроб нахожу конечности, голые кости, они раскусаны настолько, что невозможно определить, откуда именно та или иная кость. Всё же нахожу сумку, честно стащенную из школы, так же удается отыскать рюкзак Логана, а вот от моих вещей и следа не осталось. Вылезаю из склепа и направляюсь к третьей улице справа, там мы ещё транспорт не искали.

Удивительно, но мне намного комфортней и сподручней быть одной. Да, я приняла ответственность за Лексу, она ведь моя младшая сестра, но я также взвалила на себя ещё и заботу о трёх совершенно незнакомых мне девушках. И одна из них, возможно, беременна. Гадство.

Добравшись до третьей улицы, вхожу на территорию первого же участка. Я не ломлюсь в дом, а вот приоткрытая дверь гаража так и манит меня. Даже если там нет машины, то я могу немного перевести дух и отдохнуть от несмолкающего завывания ветра.

Ворота приоткрыты на метр, присаживаюсь на колено и направляю дуло пистолета в черную пасть гаража. Волк подходит ко мне и всматривается внутрь. Принюхивается. Его шерсть начинает подниматься дыбом, я напрягаюсь, а потом мне скручивает левую руку адской болью. Снова! Закусив губу до крови, стараюсь не проронить ни единого писка. Отползаю от двери и прижимаюсь спиной к гаражу, на глазах выступают слезы, сумка и рюкзак сваливаются с плеч, пистолет выпадает из рук, и я хватаюсь здоровой конечностью за больную, даже сквозь куртку чувствую неровность шрамов. Будь прокляты эти зараженные! Руку словно окунают в кипящую лаву, а потом выбрасывают на сорокаградусный мороз. И так по кругу. Перед глазами начинают прыгать мушки. Болезненные воспоминания тут же рисуются перед глазами. Почему-то в момент агонии я постоянно вспоминаю, как Закари отнес меня к Лейзенбергу и приказал прекратить мою боль… а потом сам сделал в тысячу раз больнее.

Волк начинает рычать и встаёт передо мной, словно защищая от всего мира.

А потом я слышу щелчок, поднимаю взгляд и сквозь пургу вижу дуло ружья, направленного четко мне в голову.

Волк придвигается ко мне ближе, и я знаю, что сейчас он сделает прыжок, но тогда его пристрелят.

– Волк, нет! – задыхаясь от боли, приказываю я.

Дуло вздрагивает.

– Алекс?

Голос такой знакомый, но ветер быстро уносит сказанное, и я не могу разобраться в воспоминаниях. Кто это?

Боль в руке постепенно стихает, и я начинаю шарить по снегу в поисках пистолета. Три пули, но этого более чем достаточно.

Ружьё опускается.

– Убери собаку, – говорит голос.

– Это волк, – в который раз поправляю я тех, кто не может отличить волка от собаки.

– Тогда, волка убери.

Отпускаю больную руку и прикасаюсь к холке волка.

– Все в порядке, – пытаюсь его успокоить.

Из пурги появляется лицо, и я моментально узнаю его.

– Кит Трумен? Что ты тут делаешь?

Моему шоку нет предела. Это точно он, самый молодой, кто был в моей команде на восьмерке, именно ему я начала набивать тату, когда пришёл Зейн. В тот день случился наш первый поцелуй с Келлером.

Это было тысячу лет назад.

И вот Кит снова передо мной.

Парень улыбается и смотрит на меня как на привидение. Его щёки красные, на ресницах и бровях снежные залежи.

– Это точно ты? – интересуется он.

Стягиваю вниз бандану и вижу, как его плечи расслабляются. Это словно сон, как же давно я не видела людей из своего отряда. Из своего первого отряда, сформированного на восьмерке.

– Ты знаешь, как долго мы тебя искали? – спрашивает он. – Кстати, ты вообще не изменилась. Питомца завела.

Не понимаю, что тут происходит.

– Кто – мы? – спрашиваю я, снова опуская руку на голову волка.

– Я, Зейн, Синтия и Хьюго.

Вот это поворот. Что они тут забыли? Ищут меня? Если бы не мой короткий разговор с полковником, я бы подумала, что она их подослала.

– Зейн? Он здесь?

– Да, – отвечает Кит и кивает на гараж. – Ты только что пыталась вломиться в наше временное жилище, между прочим. Идём.

Парень протягивает руку ладонью вверх, смотрю на неё как на змею, и всё же поднимаюсь сама. Нахожу пистолет и убираю его в специальный карман на брюках, в случае чего выхвачу не раздумывая. Волк не отходит от меня ни на шаг, но больше не скалится.

Кит шагает в сторону крыльца, я поднимаю свои сумки и иду следом. Продрогла до костей, мне нужна небольшая передышка и неплохо бы выяснить, зачем меня ищут люди из восьмерки.

Стоит мне войти в дом, как я моментально встречаюсь со взглядом голубых глаз. Первое желание – развернуться и бежать. Зейн очень похож на брата, да так, что становится дурно. В груди образуется боль, а внутренности