Наскакиваю на самого большого «паука», срубая ему голову уже отточенным манёвром с резким подпрыгиванием. По спинам мелких пробегаю и к следующему крупному! Второму «пауку» оттяпываю ногу меж сегментов и вспарываю брюхо. Ещё двоих белых попутно цепляю, но случайно напарываюсь на камень, пропахав концом землю, и ломается второй клинок!

Я и так уже пальцев на ручках меха не чувствую, а тут такой импульс пронзил до костей. Сжав зубы, зашевелился быстрее. И не зря!

Многоножка голубая на меня наскочила, как кобра выгнувшись. Здоровенная и жуткая!! До смерти перепугала, аж волосы дыбом встали! Даже не понял, как подобралась. Чуть не обвила, еле успел. В кольцах пару своих же паучков на ледышки раздавила, поторопившись. Вырвавшись, скосил ей пару лап без особого труда.

От дыма сгущающегося видимость плохая. Но знак оргалидам, что мрут они, как мухи. А тварям хоть бы что, прыгают на меня, как полоумные. Ещё «птица» пытается проткнуть, спикировав на своего белого и в клочья его разорвав.

Отлетаю вверх для передышки, над водой зависая. Ладони под ручками потные, руки дрожат, до плеч аж вибрирует.

Летят в меня шипы снизу. Пауки возмущённо плюются. Не думал, что умеют.

А пятая бронированная «птица» уже не лезет драться над морем. Кружит над землёй, повизгивая будто с обидой.

Переведя дух, ращу отломанные пальцы и клинки обратно. Делая лезвия тонкими, но по ощущениям металла тратится столько же, а значит, они становятся более плотными.

Что ж! Мой новый эксперимент! За который расплачиваюсь чуть потускневшей частицей эрения.

Возвращаюсь обратно в бой с удобного мне угла и направления атаки. Кромсаю белых оргалидов новыми лезвиями, как косой траву! С голубыми «пауками» да «многоножками» приходится возиться, но и эти выхватывают! Оттого, что обновлённые клинки лучше проходят вражескую броню и рукам легче.

Вскоре подлавливаю и бронированную «птицу» резким выпадом вверх. Получается пробить её горло снизу новыми клинками без всяких ухищрений, а затем в воду отшвырнуть. Ценой простреленного болью плеча.

Корпус немного восстановился, но мне от этого не легче. Слишком я разогнался, выдыхаться начал. И зря всё же с города гадов разворошил. Всё идут и идут. Конца им нет!

Новые твари в небе показались. Теперь и на движках не зависнуть для передышки. Снова отлетаю к воде. А ну идите сюда, гады!

Это обычного вида летающие, из которых лишь один оргалид голубой! Встретив, как полагается и, покидав в воду трупы, перевожу дух. На берегу тварей скапливается целая армия. И лезть на них в лоб уже не хочется. Сил не так много осталось. А пальцев я уже и не чувствую. Ноги тоже уже дают о себе знать, стопы ноют.

Звякает по броне постоянно, не нанося особого ущерба. Дымится над сворой, а под ними моя добыча, которую теперь не достать.

Вскоре твари понемногу успокаиваются, крупные и вовсе замирают. Будто тоже решают экономить силы. Но чую я ловушку, что–то задумали, собаки. С города всё тянутся, но уже меньше «пауков» да «многоножек». Белая мелочёвка в основном.

Но драться расхотелось. Много сил ушло на бронированных «птиц», пока я там разобрался, как с ними совладать.

С пустыми руками возвращаться досадно. И я, чуть погодя, погружаюсь в воду, куда упали все поверженные голубые «птицы».

На то, что уже выпарятся не рассчитываю особо, но сияние на песчаном дне от кристаллов чёткое. Так, на удивление быстро они растворились в морской воде. Тянусь к первому трофею. А сердце аж из пяти кристаллов состоит, у меня ещё таких не было! Чуть порыскал ещё, но песок уже поднялся, сводя успех к минимуму.

Вдобавок и «Птица», которую сбил из последней волны, лежит и бурлит, тем самым гадя даже после смерти.

Слышу, как в воду ныряют позади. Первый белый паук по дну в мою сторону уже пошёл. Видимо, больше всех отхватить хочет полутораметровый недоросток. А за ним посыпалось в воду всё стадо баранов, словно град.

Звякает под ногой, когда отступаю. А вот и второе сердце, это из шести кристаллов! Хватаю своё заслуженное сокровище и следом замечаю характерный блеск метрах в двадцати по диагонали от берега. Третий жирный трофей углядел! Несусь под водой к нему, чуя скорое приближение врага. Дно песчаное уже всюду растревожилось быстро, ухудшая видимость и вскоре сводя её к минимуму.

К третьему трофею иду уже на едва заметное голубоватое свечение.

Поднимаю металлической рукой и перекладываю в ту, где уже скрипит от двух. Теперь и сражаться не получится в полную силу, в кулаке три сердца больших сжаты.

Ухожу от берега, собираясь вынырнуть и удрать отсюда. Ещё не уверен, полечу ли на материк. Может, отсижусь и передохну где–нибудь в спокойном месте на острове и продолжу! На этот раз Фёдор в вещ–мешок еды свёрток и воды фляжку сунул.

Водная толща стала светлеть вокруг меня, шум от гребли множества лап быстро отдалился. Только перевёл дух, сердце успокоил…

От фиолетового отблеска в толще морской впереди перехватило дыхание!!

Гигантский ледяной скат шириной метров в сорок возник внезапно и пошёл прямо на меня!! Пояс из мерзких чёрных глаз, каждый из которых величиной с арбуз, шириной примерно в половину тела. От ужаса ослабли и без того усталые руки, а из головы вышибло все мысли.

Метров тридцать до него! Тело твари начинает раздуваться, сверкают ледышками раскрывающиеся бутоны. И вот он первый залп, будто целое море взрывается передо мной! Сотни смертоносных снарядов вырываются из гнёзд и с белым шлейфом идут к своей цели.

И тут меня осеняет… Это же Шрапнельщик!

— Ты!! Тварь поганая!! — Кричу с неистовством.

Остервенение заполняет мою грудь. Внезапно сильными руками сжимаю рукояти. Потому что мне больше не страшно.

Это та самая тварь, что направляла Синего убить моих родных.

Это та самая мразь, что положила роту юнкеров, стреляя исподтишка.

Это та самое дьявольское отродье, что поражало своим градом казаков и гусар на берегу сотнями. Убивало, калечило, жгло.