Шрифт:
Закладка:
Тем временем Гэвин, Джефф и Стефан делали Ethereum каждый в своем городе. Михай заподозрил, что Гэвин, все еще считавшийся самым властным человеком в руководстве, хочет перенаправить средства в собственное коммерческое предприятие в Берлине вне контроля швейцарского материнского фонда. (Гэвин отвечает, что просто делал Ethereum.) Но Михай, Тейлор и Виталик находились в совете швейцарского фонда, за которым следило правительство, контролируя, чтобы они не отходили от заявленной цели. Михай переживал, что желание Гэвина направить деньги в берлинскую компанию ставит проект – и самого Михая как директора фонда – под удар. Гэвин действительно не хотел вмешательства извне – но главным образом со стороны Джо, которого он все больше считал помехой. Позже Гэв оправдает создание отдельного коммерческого предприятия в Берлине еще и тем, что в Цуге слишком мало программистов, а те, что есть, слишком дорогие. Поэтому он и создал в Германии подразделение швейцарского фонда – Ethereum Dev GmbH (ETH Dev): чтобы нанимать немецких граждан, нужно немецкое юридическое лицо. Джефф по той же причине открыл предприятие в Нидерландах. В Лондоне было создано английское предприятие Eth Dev Ltd, где директорами стали Гэвин, Джефф и Виталик.
Но главным финансовым бременем была стоимость биткойна, заметно просевшая за сорок два дня краудсейла. Она составляла 620 долларов в день запуска, но в день закрытия приблизилась к 477. Это, среди прочего, означало, что биткойны, собранные в первые два дня и тогда стоившие 3,6 миллиона, обесценились до 2,7 миллиона. Если бы они конвертировали биткойны по мере поступления, краудсейл принес бы им 18,4 миллиона долларов. Но получилось, что в конце краудсейла 31 530 биткойнов стоили только 15 миллионов, – сгорело больше 3 миллионов.
В начале продаж Виталик, Гэвин и Джефф, находившиеся в постоянном контакте по поводу разработки своих клиентов, хотели как можно раньше продать хотя бы половину биткойнов, потому что обещали запустить платформу зимой того года. Им предстояло открывать офисы, нанимать разработчиков, менеджеров и офисный персонал, проводить тестирование, создавать инструменты, заказывать аудиты безопасности и так далее, поэтому миллионы долларов или евро в банке требовались уже сейчас. Конвертацию биткойнов взял на себя Джо, будучи СОО со знанием хеджевых фондов. Но он продавать биткойны как раз не хотел. Гэвин полагал, что отчасти из-за его менталитета трейдера: не продавай на понижении – только на повышении. Но Гэвин и остальные разработчики думали: «Нет! У нас нет времени – нам нужна фиатная валюта, чтобы организация выжила! Нам нужен фиат!»
Споры становились все жарче и отчаяннее. Стоимость биткойна продолжала снижаться. Через несколько недель после краудсейла она уже упала ниже 400 долларов. И, хотя тогда они этого не знали, к концу октября упадет до 340, в январе – ниже 300, остановившись, наконец, в середине января менее чем на 172 долларах.
В чатах и на совещаниях Джо говорил, что лично он оставил бы прибыль в биткойнах. (Это обычный настрой биткойнеров, известный как HODL, – название произошло от опечатки на форуме BitcoinTalk, когда подвыпивший пользователь просил людей придерживать биткойн, а не продавать – HOLD.) Но ни разу открытым текстом он не отказался продавать активы, только придумывал причины, чтобы отложить это до следующей встречи: для начала нужно провести анализ, понять, в какую фиатную валюту выгоднее перевести, и тому подобное. Гэвин подозревал: Джо знает, что Виталик всегда уходит от конфликтов, и потому предлагает разные варианты, чтобы потянуть время. Как считал Джефф, Джо все равно что играл с чужими деньгами. Ему раз за разом твердили: «Продавай хреновы биткойны». Но Джо все держался, надеясь, что стоимость вырастет, а она все падала. Позже он заявит, будто не знал, что Виталик, Гэвин и Джефф считали ответственным за конвертацию его. Также он будет отрицать, что знал об их желании продавать и раздражении из-за его помех, – он, дескать, считал, что они принимают решения коллективно.
С точки зрения Джо, Гэвин боролся за власть и направлял деньги в свое берлинское предприятие ETH Dev, созданное еще в апреле, – именно поэтому он так рвался продавать биткойны. Еще Джо полагал, что, раз деньги собрал швейцарский фонд, то сразу направлять бóльшую часть суммы в Германию неправильно. Он хотел переводить деньги траншами, проверяя, что разработка ведется согласно намеченному плану. Он просил программистов присылать отчеты о ходе работ каждые несколько недель. Гэвин в ответ поставил условие, чтобы отчеты выкладывались в блоге проекта. Он не хотел, чтобы Джо накапливал инсайдерскую информацию. Причина? Тот начинал собственное коммерческое предприятие в Бруклине, чтобы обслуживать децентрализованные приложения на Ethereum. Он назвал его Consensus Systems, или ConsenSys.
Наконец, уже после появления немецкого, голландского и британского предприятий, Джо начал продавать биткойны через LocalBitcoins – своего рода криптовалютную доску объявлений – и через Bitcoin Suisse, периодически передавая фиатную валюту девелоперам. Гэвин и Джефф приступили к поиску разработчиков в свои команды. В сентябре Гэвин арендовал половину стола в коворкинге Rainmaking Loft Berlin, но с новыми людьми занял уже два стола целиком. Один из них – Кристоф Йенч, физик-аспирант, убежденный мормон с кустистыми бровями родом из консервативного региона Германии. Он активно жестикулировал, а когда улыбался, у глаз появлялись добрые морщинки – то есть часто. Будучи старшим тестировщиком, он написал тесты для трех клиентов – на С++ от Гэва, на Go от Джеффа и на
