Наследницей Национально-либеральной партии стала Немецкая народная партия (ДФП) во главе со Г. Штреземаном, формирование которой завершилось 15 декабря 1918 г. От ДДП она отличалась более сильным акцентом на национальном вопросе, острым размежеванием позиции с социал-демократами и требованиями в пользу крестьянских хозяйств. Что касается социализации, то ДФП в своем предвыборном обращении от 15 декабря заявила о готовности «согласиться на передачу годных для этого отраслей производства под управление и в собственность общества, если в таком случае будет обеспечен более высокий всеобщий доход и улучшатся жизненные условия работников». Вопрос о форме государственного устройства ДФП оставляла открытым. Однако то, что ее симпатии были скорее отданы монархии, чем республике, знал практически каждый.

Обе либеральные партии были схожи по своему социальному составу: они обращались прежде всего к образованным слоям, предпринимателям, ремесленникам и торговцам, чиновникам и служащим. ДФП пользовалась серьезной, в том числе и солидной финансовой поддержкой тяжелой промышленности, в то же время ДДП заручилась содействием ведущих предприятий электротехнической промышленности и торговли, а также некоторых банков. Она была партией либеральной еврейской буржуазии, ей симпатизировали некоторые берлинские и межрегиональные печатные издания: «Фоссише Цайтунг», «Берлинер Тагеблатт» и «Франкфуртер Цайтунг».

На первых выборах в истории Веймарской республики политический католицизм уже не был представлен единой партией. 12 ноября 1918 г. отделение Центра в Баварии выделилось в самостоятельную Баварскую народную партию (БФП). Основание БФП было своего рода превентивным шагом федералистских сил против возможного усиления централизма как следствия коалиции Партии Центра с социал-демократами и левыми либералами, и в целом — защитой от политической линии Матиаса Эрцбергера. В Баварии вызывало опасение также нараставшее усиление «левого» крыла Центра, представленного рабочими и наемными служащими, которое тем самым ослабляло вес консервативных, особенно крестьянских слоев избирателей. БФП, таким образом, видела свое место существенно правее Центра. Программа партии не оставляла никакого сомнения в том, что БФП не согласна с тем политическим «состоянием», которое было достигнуто в результате мюнхенских событий 8 и 9 ноября. Однако она все же признавала, что новый порядок вещей стал «свершившимся историческим фактом», который можно изменить только правовым и законным путем. Подчеркнуто федералистская программа БФП содержала резкие нападки в адрес «односторонней, безоглядной прусской гегемонии» и требовала, чтобы Берлин не становился Германией, а Германия — Берлином. Главная задача новой партии была сформулирована в виде лозунга «Бавария — баварцам».

«Материнская партия» БФП, Центр, первые недели после революции обсуждала вопрос возможности своей трансформации в межконфессиональную, открытую также и для протестантов, христианскую народную партию, но в итоге осталась партией католиков всех сословий. Антиклерикальная культурная политика Адольфа Гофмана в значительной степени способствовала тому, что верх внутри партии одержали непримиримые силы. Она обусловила особую резкость выпадов Центра в ходе предвыборной борьбы по отношению к социал-демократам. Приверженность республиканскому строю выражалась центристами весьма сдержанно. «Старый порядок в Германии насильственно свергнут, прежние носители государственной власти отчасти устранены, отчасти парализованы», — говорилось в обращении рейхскомитета Центра от 30 декабря 1918 г. «Новый порядок придется создавать на основании свершившихся фактов; однако этот порядок не может после свержения монархии приобрести формы социалистической республики, но должен стать демократической республикой»{53}.

Еще до начала выборов в учредительное Национальное собрание имелись некоторые признаки того, что буржуазные партии сумеют показать хорошие результаты, а социал-демократическим партиям не удастся получить большинства. Так, на выборах в ландтаги шести федеральных земель, прошедших с 9 ноября 1918 по 19 января 1919 г., обе социал-демократические партии лишь в двух случаях получили мандатов больше, чем буржуазные. На выборах в Анхальте 15 декабря СДПГ получила 22 места, ДДП — 12 и ДНФП — 2; в Брауншвейге, где выборы прошли на неделю позже, СДПГ досталось 17 мест, НСДПГ — 14, в то время как буржуазные партии вместе получили 29 мест. В Мекленбург-Штрелице 15 декабря сложилась патовая ситуация: СДПГ, единственная рабочая партия, прошедшая в ландтаг, получила 21 мандат, ровно столько же, сколько в сумме все буржуазные партии. На выборах в баденское Национальное собрание 5 января сильнее всех выступила Партия Центра, СДПГ заняла второе, ДДП — третье место, в то время как НСДПГ мандатов не получила. Неделю спустя прошли выборы в ландтаги Баварии и Вюртемберга. В Баварии БФП получила относительное большинство, вторыми стали социал-демократы большинства, а НСДПГ министра-президента Курта Эйснера получила всего три мандата. В Вюртемберге сильнейшей стала СДПГ большинства, следом за ней шли ДДП и Центр. В Бадене 36 депутатов от СДПГ большинства противостояли 71 представителю буржуазии, в Баварии были выбраны 101 «буржуазный» парламентарий и 55 социалистов; в Вюртемберге соотношение было соответственно 94 к 56{54}.

Революционное правительство страны — Совет народных уполномоченных, состоявшее между тем только из представителей социал-демократов большинства, к моменту, когда заканчивался переходный период и вскоре должен был быть созван парламент, имело полное право занести себе в актив ряд важных достижений. Значительное число солдат из тех восьми миллионов, которые в конце войны еще несли службу, вновь включилось к январю 1919 г. в производственный процесс; из почти трех миллионов человек, работавших в военной промышленности, многие нашли другие виды занятости. Если в феврале 1919 г. насчитывалось еще около 1,1 млн безработных, получавших пособие, то в апреле их было уже только 830 000. Экономическая демобилизация была проведена в сжатые сроки благодаря целому ряду принудительных мер. Предприниматели обязывались восстановить на производстве всех работников, занятых на их предприятиях до 1 августа 1914 г. Чтобы достичь этой цели, разрешалось в случае необходимости растягивать работу. Обратной стороной обязательств по восстановлению солдат на рабочих местах стала необходимость увольнять работников, материальное положение которых напрямую не зависело от их трудовой деятельности. В первую очередь пострадали женщины. Народные уполномоченные также повысили границу годового дохода для обязательного медицинского страхования, ввели социальное обеспечение безработных и сделали первые шаги на пути введения государственного посредничества в деле трудоустройства. Они демилитаризовали арбитраж в промышленности, созданный по Закону о патриотической вспомогательной службе в декабре 1916 г. Арбитраж оставался в ведении комитетов, созданных на паритетной основе, где. равноценно были представлены работодатели и работники, но теперь комитет мог выбирать третейских судей из числа гражданских лиц, а не офицеров. Имперское министерство труда получило полномочия, в соответствии с запросом одной из сторон объявлять договоры о тарифах обязательными для обеих сторон. Рабочие комитеты, предусмотренные законом о вспомогательной службе для предприятий, где трудилось не менее 50 рабочих, теперь были обязательными и для более мелких предприятий с количеством более 20 работников.

Ни одна из этих мер не была «социалистической» в узком смысле слова. Все они вписывались в представление о буржуазном социальном реформизме. Указы народных уполномоченных были