— Генка! — вдруг перебил меня Енох, — а что это у тебя такое?

— Что? — сперва не понял я.

— Да вот, на шее, — с любопытством ткнул костяшкой указательного пальца в меня Енох.

Моня тоже заинтересовался и подлетел поближе.

— Бусики, — пробормотал он и многозначительно хихикнул.

— Мужчинам невместно украшать себя, — обличительно заметил Енох, скорбно покачал головой и добавил, — В Писании сказано, «… на женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие…»*.

— Вот видишь, Генка! Видишь? Я же говорил! — обрадованно завопил Моня, — он уже начал тебя задалбывать! Гони его пока не поздно! Хотя так-то он прав…

— Кого? Меня? — взревел Енох и заорал не своим голосом, — Генка, выбрось ты эту одноглазую гадость! Не оскверняй своё жилище! У тебя там где-то святая вода осталась? Помнишь, как мы с Анфисой тогда поступили? И этот такой же! Он даже ещё хуже! Льстив аки демон, глуп аки ишак иерихонский…

— Кто ишак? Да я тебя сейчас, дуболом костлявый, самого ишаком сделаю! Будешь бегать по городу и мяукать!

— Почему мяукать? — заинтересовался я.

— Да потому что он дуболом, и не понимает, что ишаки ревут, вот как он сейчас! — парировал Моня и, довольный, что победил Еноха хотя бы в словесном поединке, пошел зеленоватой рябью.

Енох от такой неожиданной логики заткнулся и не придумал, что ответить.

Я же воспользовался паузой и произнёс:

— Это мне бабушка Пэтра дала, цыганка. После того, как меня в парке сорока подчинила себе, и я чуть не задохнулся.

Это известие произвело на призраки эффект разорвавшейся бомбы. Все склоки и обиды были моментально забыты и обе души атаковали уже меня. Я подробно рассказал о том, что со мной произошло.

— А потом бабушка Пэтра дала мне эту подвеску и велела носить. Так сорока будет отвлекаться на камушек и не сможет меня больше подчинить.

— А откуда эта сорока взялась? — спросил Моня.

— Ты уже не помнишь, после того, как Лазарь уничтожил дощечку, а я уничтожил его, на дереве оказалась сорока.

Призраки переглянулись.

— Но это ещё не всё, — добавил я. — Сейчас я был на встрече с профессором Джузеппе Маркони, обсуждали переводы с латыни. Так вот, можете себе представить, он как две капли воды похож на Лазаря. Только постарше.

В комнате повисло молчание.

— Это мы во всём виноваты, Генка, — вздохнул Енох, — мы должны были охранять тебя. Тогда бы такого не произошло.

— И с профессором этим тебе больше не надо встречаться, — поддержал его Моня.

— Да, не надо! — согласился скелетон.

Поразительно, только что чуть ли мне дом не разнесли, в фигуральном смысле, конечно, а сейчас прямо вдвоем проявляют редкостное единодушие.

— И с профессором я встречусь, — покачал головой я, — и вас я сам оставил охранять дом. Правда вы, вместо охраны, драку затеяли…

— Но ничего же не пропало! — возмущенно огрызнулся Енох.

— Зато я вошел в дом, и вы меня даже не заметили, — упрекнул я.

Призраки сконфузились. Но Моня твёрдо сказал:

— Отныне будем везде за тобой следовать.

— Воистину так! — поддержал коллегу Енох.

— А дом кто охранять будет? — не согласился я, — я так могу в один прекрасный день вернуться, а здесь какая-нибудь Изабелла уже всю мебель переставит и обои поклеит.

— Изабелла тебе не нужна! — хором сказали призраки, возмущённо посмотрели друг на друга, надулись и отвернулись в разные стороны.

— А это уж я сам буду решать, — отрезал я, и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил, — но что мне теперь с бусиками этими делать? Не буду же я действительно как женщина ходить в них постоянно. Людей смешить. Но и без них нельзя. Я реально чуть не погиб.

— Значит, пока не надо никуда ходить! — категорически предложил Енох.

— Ты считаешь, что мне нужно замуровать себя и сидеть до смерти в доме? — хмыкнул я.

— Не слушай его, Генка! — тут же влез Моня, — я буду с тобой везде ходить и охранять тебя! А этот дуболом иерихонский пусть дома сидит и сторожит твои школьные учебники.

И обидно захихикал.

Енох пошел пятнами.

Чтобы предотвратить очередной конфликт, я торопливо сказал:

— Так-то ты прав, Моня. Я примерно о чём-то таком и думал. Думаю, вы можете по очереди со мной ходить. А кто-то будет оставаться охранять дом.

— Генка! — взвился Енох, который никак не мог простить Моне за дуболома и ишака, — Лучше всего будет, если с тобой я буду ходить. Ты же помнишь, что я могу любого тёмного зверя подчинить. Сороку тоже могу.

— А я могу ей внушить, что у неё дома не выключен примус!

— А я могу ей отвести глаза!

— А я…

— А ну, тихо! — стукнул кулаком по столу я. — будет так как я сказал. Завтра у меня сложный день. Утром я иду в аптеку и буду там до вечера. А вечером у меня встреча с профессором. Но кто-то должен сидеть здесь. Я уверен, что Изабелла опять попытается сюда прорваться. Степановну я задобрил. Вроде не должна её пропустить, но кто ж этих женщин знает, они могут сговориться. А ещё не забывайте о воре. Если он тут что-то искал, а искал он, я уверен, книгу Лазаря, то он опять сюда вернется.

— Ты прав, — вздохнул Енох. — Тогда командуй, кто где?

— Завтра ты, Енох, останешься дома, — сказал я и, опережая ехидные комментарии Мони, сказал, — здесь поблизости крысы есть?

— Есть две, в сарае, — нехотя сказал надутый Енох.

— Так вот, если придёт Изабелла или любая другая девица, выпусти посреди комнаты крысу. Пусть шипит и делает вид, что нападает. Иначе их отсюда никогда не отвадишь.

— Бабы, — сказал Моня таким тоном, словно все беды в мире от них.

— Дааа… — протяжно подтвердил Енох.

— А Моню я беру с такой целью. Так как ты, Моня, умеешь