Шрифт:
Закладка:
Халява паразитных грибков — ненормальные растения монокультуры. Прежде всего — жирные, откормленные азотом и отпоенные водой. Ткани рыхлые, водянистые, стенки клеток тонкие, в клеточном соке полно азота — ну просто курорт! Таковы наши традиционные, «ухоженные и урожайные» овощи. Говоря: «чем лучше растению, тем лучше паразиту», биологи имеют в виду именно ожирение. Но не менее охотно поедаются и чахлые, слабые растения, агрономически страдающие от загущения, уплотнения почвы, отравления и засоления, от водяных и воздушных дефицитов, коими пахотная почва так богата.
Говоря языком замполита, налицо моральное и физическое разложение собственной армии путём планомерных диверсий.
Болезнетворные грибки–мертвоеды — более широкие универсалы. Съесть живое растение они не могут, зато могут его сперва отравить. Отмершими тканями и питаются. Таковы многие пятнистости листьев, аскохитозы, антракнозы и септориозы. В монокультуре они, естественно, не особо разбирают, на кого нападать. В природе же заселяют в основном слабые или повреждённые растения. А многие и совсем не вредят. Большинство корневых гнилей, возбудители фузариозов, альтернариозов и многих пятнистостей в естественной почве мирно перерабатывают растительные остатки, от голода не страдают и растений не трогают. А многие даже сотрудничают с корнями, образуя микоризу.
Большинство мертвоедов вредит по нужде. Их нужда — острый дефицит своего обычного корма: растительных остатков. На традиционных полях их днём с огнём не найдёшь. Есть нечего, влаги мало, вот грибки и вынуждены убивать живые растения! Со слов того же замполита: террор, мародёрство и провокации местного населения на открытые военные конфликты.
Естественно, передовой отряд для многих грибков — грызущие и колющие насекомые. На их челюстях и хоботках грибочки с особым комфортом въезжают в листья и плоды. Чем больше вредителей, тем больше и болезней. Не будь плодожорок, мы, возможно, и не видели бы, как преет на дереве спелая черешня, гниют вишни и сливы!
И, разумеется, у болезней есть свои хищники, свои паразиты и антагонисты. На корнях, на листьях и даже в сосудах растений обитает тьма микробов–защитников. Они плюются фитонцидами и антибиотиками, отнимают у грибков разные вещества, ловят их в сети, заражают их токсинами или просто жрут. В природе быть болезнью так же трудно, как и быть вредителем! Мы же вытравили дружественных микробов так же, как и полезных насекомых.
Что же умнее: провоцировать болезни и помогать им, чтобы потом бороться — или предельно уменьшать саму необходимость нападения?
Противогрибковая стратегия проста: максимум растительных остатков, минимум жёстких фунгицидов и проверенный оптимум питания. Разумный минимум азота при разумном достатке калия, фосфора и микроэлементов уменьшает заболеваемость в разы. Практика беспахотников такова: если возвращать в почву все остатки растений, то дозу удобрений через три–четыре года можно уменьшить вдвое, и болезни перестают беспокоить всерьёз. Урожай при этом стабильно держится возле верхней планки — примерно вдвое выше среднего по области. Подробности впереди.
Говоря по–военному, общий портрет нашей оборонной стратегии — неуёмное мародёрство и корыстное сотрудничество с противником. Ну и рожа, скажу я вам!
Братцы, видит Бог: я не такой уж отпетый популист. Но пока мы не прекратим размножать, беречь, кормить и провоцировать противников, наша борьба с ними — комедия абсурда. Мы явно, на полном серьёзе не въезжаем в то, что делаем на земле! Выход тут один: прекратить делать всё это. И начать делать совсем другое. Трудно, противно, унизительно. Но уже не отвертимся — приплыли!
Сорняки сто лет назад
Перечисляя до сотни видов сорняков, книги того времени уверенно учат полоть — тщательно, часто и со знанием предмета. Летники следует уничтожать ещё осенью или рано весною, сорняки с мощными корнями следует «выкапывать целиком, тщательно выбирая все корни», а против многолетников, и особенно корневищных, настоятельно необходимо глубже пахать и копать, дабы «совершенно обновить поле».
Но «врага» изучали всерьёз. И кроме биологии сорняков, глубоко копали в их экологию. Приведу актуальное для нас наблюдение — о зарастании брошенного поля. Оказывается, оно определяется применявшимися орудиями, последней культурой и погодой в последнем «культурном» году. Там, где применялись плуги, залежь зарастает в основном злаками и корневищными сорняками, и вскоре напоминает сухой луг. Если же почва обрабатывалась сохой или ралом (безотвально), залежь покрывается «бурьянами»: осотом и бодяком, чертополохом, коровяком, полынью, ромашкой, шалфеем, синеголовником, чиной.
После овса всегда всходят луговые злаки: мятлик, тимофеевка и типчак, а так же вьюнок и бодяк. После ржи залежь напоминает скорее пар: полынь, пырей, лапчатка, молочай, змееголовник, тысячелистник.
Сырая осень и сухая весна — быстрее разрастается пырей; сухая осень и мокрая весна — впереди бурьяны. Вообще, злаки буйствуют в сырой год, а бурьяны процветают в сухой.
Сто лет назад агрономы ещё всерьёз задумывались над «полным искоренением» тех или иных сорняков. Приводятся многочисленные стратегические способы борьбы, как то: «Для уничтожения пырея и других сорняков Гунтеман рекомендует посев бобовых трав. Осенью поле лущат и хорошо удоброяют; весною боронуют, затем лущат, вспахивают и засевают смесью торицы и сараделлы. Торица развивается раньше, даёт укос и служит покровом для сараделлы; сараделла даёт ещё два–три укоса. Весь следующий год и начисто очищает поле от пырея».
Фермеры Европы уже тогда бдели за сорняками организованно и дружно. В Германии и Австрии на их средства работали местные инспекции. Каждый месяц инспектор осматривал поля своего района, анализировал ситуацию и рассылал распоряжения, предписывая каждому исправить замеченные беспорядки. За нарушения — приличный штраф. А кто по объективным причинам не справился — из этих же денег и помогали.
Тогда же появились и первые гербициды: д-р Штендер применял против однолетних сорняков 15% раствор железного купороса, а проф. Гейнрих — 15% растворы аммиачной селитры и сульфата аммония, а так же 40% раствор хлористого калия. Брызгали рано, по цветущей сурепке, и злаки почти не страдали: с их листьев капли скатывались. Позже, естественно, придумали смешивать соли с купоросом — действовало ещё лучше.
Огромное преимущество — использование ручного труда. В ходу были специальные клещи для выдёргивания бодяков; зубчатый заступ и зубчатая мотыга (рис …….) для выдёргивания щавелей, лопухов, борщевиков и девясилов; двузубый и пятизубый мотыжные крюки (рис ……) для выдёргивания подорожника, чины, яснотки и иже с ними. Никто никуда не спешил. «С помощью зубчатого заступа один мальчик за час может уничтожить до сотни конских щавелей…» Пожалуй, у меня на всём огороде сотни не наберётся!
И всё же из тех времён непривычно веет мирной
