Шрифт:
Закладка:
Сашка уже был на взводе и толком не соображал, поэтому кинулся на эту падаль голыми руками. А тот, чтобы защититься, сначала Соню выставил вперед, а потом просто попытался бежать.
Мы догнали ублюдка и, отобрав нож, стали избивать. И только крик Сони смог нас немного отрезвить.
– Там Диана, ей нужна помощь! Она осталась одна в чаще леса с двумя шестерками Андрея. Срочно надо туда бежать, парни! – последние слова она произносила со слезами на глазах.
Саня, посмотрев на меня и получив одобрение, побежал дальше по тропинке в поисках своей подруги. А я продолжил драться с этим уродом, Он оказался крепким орешком. Отбивался не профессионально, но довольно сильно. Скорее всего, он научился драться на улице.
Каждый раз, когда тяжелый удар доставался одному из нас, Соня испуганно вскрикивала.
В какой-то момент, когда уже сил у обоих поубавилось и скорость борьбы несколько поугасла, боковым зрением увидел, как Соня схватила палку и решительно огрела этого ублюдка по голове, повалив его на землю. И даже когда он упал, она замахнулась снова, я тогда еле успел перехватить ее руку. Я понял, что она его вырубила и в повторном ударе он уже не нуждался.
Защищаться от нападения – это не то же самое, что убить. И хоть он и заслуживает смерти, было жаль ЕЁ подводить под статью. Чтобы из-за убийства такой падали, как этот Андрей, молодая девочка лишилась шанса на нормальную жизнь.
Посмотрев ей в глаза, я произнес:
– Не надо доводить дело до убийства. Лучше покажи, куда идти, чтобы Сашку нагнать.
–Я с тобой пойду. Только сначала, – она подошла к валяющемуся мудаку на земле, и из заднего кармана его джинс вытащила телефон,– Это Дианы, не оставлять же его на память, правда.
–Все, давай быстрее. Болтать некогда, – и только после этих слов я увидел, что она ранена. Из ножевого пореза на руку обильно лилась кровь.
Зажав порез, так как перевязывать времени не было, мы поспешили вслед за Сашкой.
И помня все это, я сейчас смотрю на эту девочку и не понимаю, откуда у нее такая смелость?
–Я – подруга Саши, а Соня – моя подруга, – вырывает меня из воспоминаний ответ Дианы.
Ох, черт. Меня скоро начнет тошнить от ее голоса.
–Ясно. Ну что, Дан, ты закончил тут, давайте пройдем в столовую, накормлю вас, – произносит тетя, как всегда со своей грузинской гостеприимностью!
Но нет, я не позволю этой придурочной обедать в доме моих родных людей.
*-перевод с грузинского языка.
Давид
– Тётя, тут такое дело… Девушек ждут родители, поэтому мы не можем задерживаться. Да, девочки, – жестами даю понять, чтобы встали и валили уже отсюда. – Сань, ты пока девушек к машине проводи, а Дан меня быстро заштопает за это время.
Посмотрел на Диану и увидел озорство в глазах, чуть не кинулся задушить заразу. Явно хочет выкинуть финт, чтобы позлить меня ещё сильнее.
Но и Сашка успел перехватить её взгляд и поспешил мне на помощь, или ей, уж не знаю, ведь я уже готов её прибить.
– Да, Дэв, давай. Мы подождём тебя в машине, – берёт девушек за руки и уводит.
Дан начал фотографировать меня.
– Что ты делаешь?
– Надо для справки.
– Я не буду фигурировать в деле. Давай обойдёмся без фотосессии.
Сел в кресло перед братом, в надежде, что тётя сейчас уйдёт и даст нам нормально поговорить. Но боковым зрением вижу, что она стоит и даже не собирается покидать комнату.
– Давидик, ты, конечно, можешь сказать, что я лезу не в своё дело, или наоборот. Всё же, ты мой племянник, и я должна о тебе беспокоиться и…
– Тётя, давай, говори уже, что не так?
– Милый, повторюсь, ты мой племянник, и я люблю тебя…
– Мама, – влезает Дан, – говори уже, что ты там надумала.
– Хорошо, хорошо. Важишвили (сынок*), – по-родственному обращается она ко мне, – не кажется ли тебе, что девочки уж очень молодо выглядят? Им восемнадцать есть?
Вот чёрт!
– Давидик, дорогой, я прекрасно помню, как у тебя закончились дела с той девушкой, и знаю, что ты ни в чём не был виноват. Но если опять повторится, что несовершеннолетняя…
– Мама…
– Тётя, – одновременно начинаем с братом, – во-первых, та была совершеннолетней, а я как раз таки – нет. Во-вторых, эти девушки – подруги Сани. Не мои. И я не собираюсь иметь с ними ничего общего.
– Прости, прости, дорогой. Я просто хотела убедиться. Ме шен узомот миквархар, моди ак, какоцо (я тебя очень люблю, иди, я тебя поцелую*)
Встаю неохотно, всё же неприятные воспоминания тётя пробудила. Обнимаю её. Она гладит меня по щеке, по-матерински, а после, пожелав спокойной ночи, наконец уходит.
– Не загружайся, – советует мне Дан, – она не хотела тебя обидеть. Просто переживает. Ты же знаешь, существует тысяча уловок, чтобы заставить женщин заговорить, но нет ни одной, чтобы заставить их замолчать.
– Да, забей. Всё норм. Просто не хочу вспоминать.
– Ладно, расскажи, как тебя угораздило так встрять? Завтра будешь как Шрек.
– В смысле?
– Опухший и зелёный, – ржёт этот дебил.
– Да, бл*.
– Говори давай.
– Нечего рассказывать, – уже начинаю беситься, – как всегда – девчонки встряли. Саня – самаритянин. Я был рядом, пришлось вписаться. – Дан слушает и одновременно обрабатывает мои раны, не жалея льёт антисептики и мажет кремами. Жжёт сильно, но терплю, стараюсь не выдавать себя. – Всё как всегда, ты же знаешь.
– Ладно, успокойся. Всё, я закончил. Беги, а то они уже заждались.
У порога обнялись с братом.
– Джэрджэробит, ну 'даикаргеби (пока, не пропадай*), – прощаемся с ним.
– 'Дамиреке (звони*), – отвечаю ему и уже отхожу, как он мне вслед бросает:
– Но знаешь, девчонки на самом деле выглядят очень молоденькими.
– Пошёл ты! – с этими словами выхожу на улицу к ожидающим меня людям, но хоть убей, не хочу с ними никуда ехать.
Поэтому останавливаюсь рядом с машиной и достаю сигареты. Надо успокоиться.
Ко мне выходит Саня.
– Что случилось? Кто что сказал?
– Да нет, всё норм.
– Дэв?
– Саня, давай просто помолчим.
Он кивает. Стреляет у меня сигарету, и мы вместе стоим и курим.
– А что тишина такая, неужто одумались и решили заткнуться? – киваю я в сторону машины, в которой сидят девчонки.
– Уснули, обе.
