— Я возьму это, — заявил он, отложив в сторону литой браслет с аметистами. — И вот это, — он положил рядом цепь с медальоном в виде камеи, выточенной из красной яшмы. — О, вот то, что я хотел! — он извлёк из ларца перстень с ярким изумрудом.

— Покажи, — Марк взял его и принялся с интересом рассматривать чистый камень с голубоватым отливом, в глубине которого плясали синие искры.

— Ну, ты же обещал, что отдашь мне то, что я выберу! — заныл Джин Хо. — Я давно хотел такой камень, чтоб он был как море, а не как трава! Я же отдал тебе половину своего изумруда! Отдай мне этот!

— Забирай, — проворчал Марк, отдавая ему перстень.

— И вот это тоже, — лис подтащил к себе браслет и цепь. — Ты сказал: то, что я выберу, но не сказал, что это должна быть одна вещь!

— Ладно, отдай рубин.

Джин Хо со вздохом стащил с пальца перстень Ардена и положил на его ладонь, после чего надел на тот же палец перстень с изумрудом. И уже тем же вечером, когда де Невиль заметил это украшение на руке гостя и с возмущением взглянул на Марка, тот жестом пресёк его упрёки.

— Ни слова об этом!

И что-то в его тоне заставило управляющего промолчать о том, что он хотел сказать.

Следующим светлым утром Марк помог Мадлен сесть в карету и в сопровождении оруженосцев и рыцарей охраны отправился в Рошамбо. Валентин наотрез отказался ехать без Труфо, и Марк воспринял его решение с некоторым облегчением. Везти с собой непоседливого ребёнка казалось ему не менее неуместным, чем привезти в дом Ардена щенка волкодава, стремившегося поиграть с каждым встречным, причём его игра заключалась в попытке сбить несчастного с ног, а затем в восторге облизать того, кому удалось при этом устоять перед его натиском. Мадлен, кажется, была огорчена тем, что не может взять с собой сына, но спорить не стала, и вскоре небольшой кортеж графа выехал из ворот замка.

Дорога до Рошамбо заняла не так много времени, и спустя несколько часов они уже въехали в город. Проезжая по улицам, Марк не мог не отметить, что город, который в прошлый раз показался ему унылым и опасным, теперь выглядел совсем по другому. Центральная улица была чисто выметена, с неё исчезли нищие, зато она была запружена горожанами, направлявшимися куда-то по своим делам. Их голоса звучали громко, а лица уже не выглядели тревожными. Пропала та боязливая настороженность, которая царила здесь, когда люди боялись сказать что-то не то, шарахались от проходивших мимо стражников и с подозрением смотрели на каждого, кто приближался к ним слишком близко, опасаясь, что это шпион прево, выслеживающий бунтовщиков.

Площадь перед замком тоже преобразилась, она казалась просторнее, видимо, потому, что с неё убрали стоявший тут годами деревянный эшафот, а также ряды воткнутых в землю копий, на которые насаживали отрубленные головы и конечности преступников. Да и сам замок уже не выглядел так зловеще, украшенный спущенными из окон полотнищами с гербами королевства Сен-Марко, королевской династии Монморанси, а также провинции и города Рошамбо. Марк отметил, что на полотнищах нет герба Арденов и, лишь подъехав ближе, рассмотрел на сторожевой башне небольшой штандарт со знакомым гербом. Лорентин без лишнего бахвальства поднял его над замком, как титулованный комендант крепости, демонстрируя тем самым свой статус командира и защитника этой твердыни.

Он встретил гостей в нижнем дворе замка и, пожав руку Марку, снова принялся рассыпать комплементы Мадлен. Марк же тем временем заметил на ступенях лестницы, ведущей в замок, незнакомую смуглую девушку с чёрными кудрями, которая с улыбкой смотрела на них. Она была одета в дорогой наряд и держалась прямо, и Марк решил было, что Лорентин обзавёлся возлюбленной, но что-то в её чертах показалось ему знакомым, и он поспешил к подножью лестницы.

— Госпожа Юлия, не так ли? — поклонился он. — Мы не были представлены, но ваше сходство с братьями говорит само за себя.

— Ты узнал мою малышку? — Лорентин, подойдя, хлопнул его по плечу. — Этот негодник Николя сбежал в Сен-Марко, бросив старшего брата на произвол судьбы, но моя сестричка более милосердна. К сожалению, ей пора замуж и я ищу ей подходящую партию, после чего и она покинет меня.

— Я много слышала о вас, ваше сиятельство, — произнесла она, спускаясь. — И в прошлые годы, и сейчас.

— Представляю, что вы слышали в прошлые годы! — рассмеялся он.

— Много хорошего, — заверила она и с симпатией взглянула на Мадлен.

— Да, он женат на этом ангеле, — с сожалением кивнул Лорентин. — Так что тебе придётся искать кого-то другого. Ну что ж! Идёмте в дом. Там не так красиво как у вас, а, вернее, довольно мрачно. Потому я не стану тратить драгоценное время нашей встречи на то, чтоб показывать вам эти казематы! Стол накрыт к завтраку. Подкрепитесь с дороги и на охоту! Загонщики выехали чуть свет, и свора уже беснуется в нетерпении. Мадлен, вы ведь едете с нами?

— Я не люблю охоту, — улыбнулась она немного виновато.

— Я тоже! — воскликнула Юлия. — Мадлен останется со мной, и я не дам ей скучать!

— Ты тоже ангел, сестра, — с нежностью произнёс Арден, и взял её под руку.

Охота не задалась, впрочем, начиналось всё совсем неплохо. Когда охотники во главе с маркизом Арденом и его гостем выехали в лес, стояла ясная безветренная погода. Густые кроны деревьев едва трепетали, и в них громко пели птицы. Навстречу им вскоре выехал старший загонщик и сообщил, что нашёл в лощине между скал матёрого оленя с десятью отростками на рогах, который был вполне достойной добычей.

Охотники двинулись следом за ним, и вскоре оказались в той самой ложбине. Псарь спустил с поводка крупную гончую, которая судя по всему, уже почуяла зверя. Она мчалась вперёд, за ней спустили борзых, которые с лаем понеслись следом. Где-то в стороне затрубил рог, загонщики сообщали, что направляют бегущего оленя в заранее оговорённое место. Охотники устремились за борзыми, готовясь к долгому преследованию по заросшим лесом горам.

Марк скакал впереди, к его седлу был приторочен колчан со стрелами и большой лук, а с другой стороны крепилось короткое охотничье копьё. Вскоре его уже охватил азарт погони, и он гнал своего коня, опередив Ардена и его спутников.

В какой-то момент он вылетел на небольшую пустошь между скал и увидел впереди крупного оленя