– Ну заполучим мы корабль, а дальше? Что нам делать без экипажа?

И эту проблему можно решить, объяснил Марабу. Есть такое предание: если пираты согласятся заплатить за все свои мерзости, если послужат доброму делу, проклятие с них будет снято. Как только они освободятся, альбатрос, следящий за ними, сможет лететь к своей возлюбленной. Она уже почти год ждет его на мысе Таиароа, на полуострове Отаго[35]. Причем ему нужно добраться туда до сентября.

– А далеко это Орангутанго находится? – спросил Панда.

– Очень далеко. В Новой Зеландии.

– Ой-ой, а что же мы тогда сидим? Надо спешить! Сентябрь не за горами.

Троица новоиспеченных друзей составила план морской экспедиции. Панда и Роза спешно ушли, чтобы рассказать обо всем Великим Хранителям в семи крепостях под Древом Веры, а Марабу вскарабкался в пещеру Дырявой горы. Альбатрос понял: близок день, когда он воссоединится со своей возлюбленной. Он распахнул громадные крылья и взмыл к облакам. Роза обернулась и увидела его, танцующего в небе. Марабу превратился в темную точку на белых камнях. Пусть все кончится хорошо, загадала Роза. Пусть проклятие будет снято, пусть пираты оживут и белые паруса их корабля вновь покажутся на горизонте. Это был бы хороший знак. Наверное, второй шанс дается каждому. Поймут ли это пираты?

Ну а пока надо спешить домой.

Мы уехали не потому, что хотели

Как только Роза выпрыгнула из спичечного коробка обратно в кровать, в двери завозился ключ.

– Привет, принцесса.

– Привет, папа.

– Угадай, с кем я сегодня познакомился.

– С кем?

– С твоей подругой Афиной.

– И где ты с ней познакомился?

– В Театре. Я пил кофе, и тут прямо перед мной появилась отважная девчушка. Она сообщила, что ее зовут Афина и что она пришла с подружкой, но, когда я посмотрел, подружка уже испарилась.

– А что Афина забыла в Театре? – спросила Роза как можно равнодушнее.

– Она хотела узнать, когда начнутся спектакли.

– А почему она тебя спросила? Ты Театр?

– Нет, – засмеялся Арес. – Я сидел вместе с Луизой, хозяйкой Театра.

– Кто такая эта Луиза?

– Луиза – очень приятная женщина, с которой я сегодня познакомился.

Если б Роза не попала в Царство Глубин, если бы не встретилась с Вавелем, Пандой и Марабу, если бы не чувствовала тяжесть в голове от всего этого, она бы ужасно разозлилась на папу. Но теперь гнев будто выдохся. Роза сама не понимала, почему она не может ни кричать, ни возражать, хоть ей очень этого хотелось.

– Тебя что-то беспокоит?

– Раз так, папа, то скажи: неужто ты не понял, что эта самая Луиза – госпожа Сумасбродка?

– Какая сумасбродка?

– Есть только одна Сумасбродка. И у нее красные волосы, и красные туфли, и юбка вся в цветах.

– Ты, наверное, про Луизу говоришь.

– Я говорю про Сумасбродку, которая приходит сюда и городит всякое про нашего Карлито.

– Про Луизу.

– Я не знаю, Луизой ее зовут или как.

– Ее зовут Луиза.

– Пап, ты нарочно это делаешь?

– Что?

– Ведешь себя так, будто ничего не случилось.

– Так ничего и не случилось.

– Ты так говоришь, будто она твоя подруга.

– Сегодня она была очень дружелюбна, и она мне понравилась.

– Ладно, а как же быть со всем, что она насочиняла про Карлито и про нас?

– Она, должно быть, просто неправильно поняла. Наверняка подумала, что мы держим его взаперти.

– Ладно, папа. Ты даже не хочешь понять. Окей.

– Я думаю, что часто можно неправильно понять другого просто потому, что у тебя в голове сложилась другая картинка. Скорее всего, Луиза решила, что тут, под носом у кошек, Карлито мучается.

– А я думаю, что иногда ты сам не понимаешь, что говоришь.

– Почему это?

– Потому что ты говоришь про Кошачье царство. Ты помнишь? Наш дом?

– Ладно, Роза, не злись. Нет причины. Ты важнее всего и всех.

Может, папа и сказал это искренне, подумала Роза, но все равно будто что-то внезапно встало между ними. Она не понимала его, а он не понимал ее. Роза впервые это почувствовала. К тому же она впервые хранила такую тайну. Наблюдая, как папа собирается на работу, Роза поймала его взгляд в зеркале и заметила, что он улыбается. Обычно она радовалась, когда папа был в хорошем настроении, но сейчас его улыбка больно жалила.

– Я хочу пойти к Хасиму.

– Отличная идея. Сходим завтра.

– Я хочу сегодня. Его мама говорила, что я могу прийти в любой день, когда угодно, и даже остаться у них на ночь.

Арес что-то прикинул мысленно, глянул на часы и обернулся. Он смотрел на Розу с этой глупой улыбкой, которая приклеилась к его лицу с тех пор, как он вернулся домой.

– Разве я могу тебе отказать, принцесса?

* * *

Хасим ждал их на дороге. Радость так и плескалась в нем. Он подскакивал, держа в руках аквариум с золотой рыбкой.

– Мы хотели вас вместе встретить!

Хасим ни на миг не дал ей перевести дух. Раскрасневшись от волнения, он не мог сдержать восторга.

– Пойдем к Мусе? Он все время спрашивает про тебя и твоего папу. Он с ума сойдет от радости.

Зажимая носы, Роза и Хасим прошли улицу с магазинчиками, где продавали соленую рыбу. На углу начинались другие магазины – с лентами, кружевом, нитками и тканями. Турист хотел сфотографировать их рядом с красным рулоном, но они отказались и пошли дальше. Хасим прыгал и разговаривал без передышки. Роза старалась за ним поспеть, чтобы рассказать о тайне Царства Глубин, но Хасим не успевал закончить одну фразу, как тут же начинал следующую.

Неподалеку от магазинчика Мусы Роза подняла руки и сцепила над головой два пальца. Хасим тут же понял.

– Секрет? – спросил он.

– Тс-с, – шикнула Роза, потому что Муса, увидев их, выбежал навстречу.

– А почему ты мне раньше ничего не сказала?

– Так ты и не давал.

Муса крепко обнял их разноцветными руками.

– Нам так тебя не хватало, Роза.

В магазинчике Мусы было все: сладости, разные виды кофе, бытовая химия, туалетная бумага, маленькие машинки и куколки в картонных коробках. На полке стояла большая бутыль с лимонным одеколоном[36]. В ее нижней части был маленький краник, чтобы наполнять флаконы. Одеколон сделала Рима, жена Мусы, которая раньше, у себя на родине, была учительницей. Роза еще малышкой протягивала к ней руки, и Рима проливала на ее ладони несколько душистых капель. Еще она научила девочку наносить чуточку одеколона за уши, и та часами пахла лимоном. Муса не знал, куда девать