к лепесткам и почти без всякого сопротивления плавно продавил его в плотный крепкий туннель. Нутро оказалось слегка влажным и оттого скользким, жарким, очень сильным и глубоким, но не стиснутым и не скрученным, как это было в кисках еще юных и неопытных девочек, и потому движение его получилось легким и гладким, ведь пенису не нужно было расправлять еще не приспособленную под него напряженную до одеревенения плоть, а просто слегка расширить стеночки и затеребить бороздки на них. Синдзи не смог сдержать стона наслаждения, сколь восхитительным было это почти забытое чувство внутри девушки, и он заводил членом в глубоком нерезком ритме, наслаждаясь каждым сантиметром проникновения, каждой складочкой влагалища, его невероятным и притом мягким, почти ласковым давлением, всасыванием самостоятельно задвигавшейся плоти, будто живущей своей жизнью и теперь пытающейся нежно удержать вторгшийся в нее столп, проглотить его в самое дно чрева, сжать и затереться чувствительными стенками. И девушка, невольно поддавшись фрикциям и задергав бедрами, вновь горько всхлипнула, уже не способная продолжать успокаивать сестру, и крепко схватила ее за руку, будто теперь сама ища у нее поддержки. Из ее груди сквозь плач вырывалось лишь все тяжелеющее дыхание, перемежаемое стоном, и Кодама сокрушенно затряслась, не в силах совладать с собственным телом, которое вопреки ее воле все мягче и нежнее принимало вторгающийся внутрь член.

У Синдзи начало темнеть в глазах от ощущения невероятного экстаза, подогреваемого накапливаемым оргазмом, и искрящийся взгляд заметался по покрывшемуся истомой телу скулящей в отчаянии девушки, по ее младшей сестренке, онемевшей от творящегося рядом с ней и от ощущений между ног, где третья сестра, уже рыдающая во весь голос, давясь, лизала ее киску, сама содрогаемся под становящимися все более резкими подергиваниями пса, буквально разрывающего ее попку схваченным внутри пенисом. И тогда Синдзи, чтобы совладать с порывом наслаждения, вытащил свой член из влагалища Кодамы, которое, будто нехотя, выпустило его с хлюпающим протяжным поцелуем плотно сомкнувшейся на нем плоти, а затем, переведя дух и уняв дрожь в ногах, рывком вонзил ствол в чуть приоткрывшийся анус девушки.

Та мигом вскрикнула и, подкосившись, едва не рухнула на сестру, но и тут Синдзи охнул от фантастических ощущений, потому что, в отличие от попки младшенькой, эта приняла его покорно, легко и без рези перенапряженной плоти. Несмотря на мощный захват сфинктера, бархатное поглаживание сократившихся стенок, на головокружительное втягивание плоти, столь сильно и туго всосавшее член, что, казалось, попка могла его вырвать с корнем, полость не зажалась в замок, не скомкалась, и не было необходимости месящими движениями взбивать кишечник, чтобы протиснуть ствол сквозь спутавшиеся и слипшиеся складки. Синдзи ощущал ровный, хоть и сжатый туннель, он чувствовал скольжение по его мягким стенкам — в основании гладким, словно влагалище, а чуть глубже — шершавым, неравномерным, будто состоящим из череды сужающихся горлышек и просторных карманов, и все это двигалось, сокращалось, терлось о его пенис, одаряя океаном наслаждения. И Кодама отчаянно ревела, разбито стонала, долго и протяжно скулила, сокрушаемая не столько волнообразной болью, сколько собственным бессилием и невозможностью сопротивляться, заставить свое тело отторгнуть ненавистный член, передать все отвращение собственной плоти, чтобы она перестала скользить, сужаться, дрожать и сокращаться, лаская, принимая, проглатывая его в себе и даруя тем самым чудовищное наслаждение.

Задыхающийся от экстаза Синдзи вновь выдернул член из дырочки, буквально ощутив каждую бороздку, каждую морщинку и изгиб плоти, а также стянутое, но такое покладистое и приветливое сжатие сфинктера, и вернулся к влагалищу, снова утопив в нем пульсирующий ствол. Киска, словно живая, вмиг заглотила его целиком, стала лизать и обсасывать сжимающимися промокшими стенками, сужаться и разгибаться под порывами накатывающих мышечных спазмов, словно невидимый кулак в животе девушки стал норовисто мастурбировать им, обхватив своими гладкими влажными пальцами, а головка будто оказалась во рту, полностью покрытая извивающимся и плотно трущимся язычком. И упоенно дрожащий Синдзи остановился, чтобы убедиться — даже без подергивающихся движений бедер киска сама терлась и гладилась о его член, каким-то образом сокращаясь и извиваясь во чреве, стимулируя нежную кожицу своими восхитительными стенками. А затем он вновь продолжил бить пенисом ее влагалище, ощущая поцелуи шейки матки, и он вырывал из плоти ствол и, даже не держась за ее горячие вспотевшие бедра руками, почти не глядя вставлял его в попку, водил им в ней и вновь вырывал, чтобы вернуться к киске, до тех пор пока его движения не стали с невероятной скоростью чередоваться межу верхним и нижним отверстиями.

А когда оргазм достиг уже крайней черты, до замерцавшего взгляда Синдзи достиг образ заревевшей Хикари, вдруг вздыбившейся, насколько ей позволяли связанные руки, взвывшей и вытянувшей свое красное напряженное лицо, а затем резко подкосившейся и рухнувшей им прямо между ног Нозоми, утонув носом в бледной, уже почти вылизанной до конца молочной массе, но и там не перестав кричать и начав от ощущений в животе кусать половые губки девочки. Пес в этот момент залаял, буквально заколотив о попку своим задом, и даже не видя можно было с уверенностью сказать, что кишечник девушки сейчас заливался наконец-то вырвавшимся со всей накопленной силой потоком спермы, до самого дна. И животик Хикари вдруг резко вспух, а Нозоми, ощутив дикую боль от укусов сестры на своей киске, моментально пришла в себя и протяжно безудержно взвыла в ответ, и в этот момент Синдзи ощутил, как покидающий влагалище Кодамы член, словно на прощание, обхватили сотни крошечных ладошек, пытаясь удержать, и он на автомате воткнул ствол в попку, и плоть там встретила его невероятно тесным и ласковым объятием, трущимся, обгладывающим до основания, и тут вдруг все нутро девушки завибрировало, а животик затрясся в мелких учащенных судорогах, по кожице прошла волна наэлектризованных мурашек, и обе дырочки ее взорвались в оргазме.

Из киски бьющим ручейком запрыскал крошечный фонтанчик, попка туго сжалась и моментально вытянулась, обдав член волной жара и дрожи, и Синдзи, сносимый ураганом ощущений, кончил сам. Струя его спермы устремилась вглубь кишечника, заливая вязкой жидкостью ее липкие складки, с журчанием затекая в полость все глубже и глубже, выстреливая раз за разом слабеющим напором, пока все нутро попки не утопло в его семени и ее стенки не перестали ощущаться под бултыхающимся потоком жижи. Однако, еще кончая, сносимый волной наслаждения Синдзи каждой клеточкой пениса мог прочувствовать, осознать оргазм девушки и понять, что это был вынужденный, глубоко противный и нежелательный финиш. Она не сгорала в возбуждении, не утопала в вожделении, ее не пожирала страсть, это