— П-почему… д-даже?— опять заикаясь, спросил взбледнувший Невилл.

— Потому что ты вон какой! — состроил я голодную физиономию, что удалось очень даже легко.— Упитанный… Вкусный, наверное,— и сглотнул слюну.

— Гарри! Это не смешно! Невилл, не слушай его,— возмущенно начала Гермиона. — И ты так мне и не рассказал, что случилось на самом деле. Разве мы не друзья?— обвинительно закончила она, тыкая пальцем в мою болезненно чувствительную сейчас кожу на груди.

— Ну вот расскажу я всё, как было. Тебе станет от этого легче?— она уверенно кивнула. — А другие тут же переменят мнение обо мне и поверят всем моим объяснениям? И станут говорить исключительно правду?— тут она состроила уже скептическую мину.

— Ну а всё же?— Гермиона вся аж заёрзала от нетерпения.

А собственно, чего я теряю? Ведь почти всё ДМПэшникам сказал. Умолчу о некоторых деталях, заострю на второстепенных подробностях и поменяю место действия, о котором желательно никому, кроме меня, не знать. Я начал нехотя рассказывать:

— Ты права… Это был василиск. Помнишь ту тетрадь из туалета? Этот дневник принадлежал Тому Марволо Реддлу… Позднее ставшему известным под прозвищем Лорда Волан-Де-Морта. Его прозвище — это анаграмма из настоящего имени… Тот дневник кто-то подкинул сестре Рона ещё летом, и она почти весь год в нём писала. Этот дневник… Это тёмный артефакт, который выпивал жизнь и магию из Джинни и управлял ею, чтобы она выпустила василиска из Тайной Комнаты. Там, в дневнике, был… дух, наверное, этого Тёмного Лорда, как в Квирреле, на первом курсе, помнишь? И он почти убил Джинни, чтобы воплотиться… он рассказал мне всё это и потом натравил василиска. Василиска удалось… прогнать и ослепить с помощью феникса директора, но перед этим он прокусил мне руку… Вот здесь. Ну и артефакт заодно. Потом ты уже всё слышала. Я не знаю, что со мной было потом, после того, как я принес Джинни в больничное крыло. Возможно, на меня яд так подействовал.

— Но почему ты всё сразу не рассказал?— взволнованно воскликнула Гермиона.

— Я рассказал всё аврорам, директору и профессорам, но ты же видишь, что про меня все рассказывают и… — я повернул голову к ошарашенному Лонгботтому. — …думают. Мне как-то всё равно, потому как, правду я говорю или нет, никому нет дела.

— Ты всё врёшь, Поттер!— донеслось из-за моей спины, — Джинни не могла так сделать! Это ты подкинул эту тетрадь!

— Вот видишь?— продолжая смотреть на Гермиону, спросил я.

Глава 9 Добби и как не вляпаться в Г.А.В.Н.Э на втором курсе

— Вы ведь понимаете, что это война? Я вас блять, уничтожу! Я сука, в армии был, мне на такое вообще плевать! Я обращу вас в рабство и ничто меня не остановит!— всё-таки есть во мне зло — чёрное, неконтролируемое и безмолвное.

Через час у меня официальная встреча с представителем попечительского совета, который хотел бы услышать официальную версию последних событий, в присутствии свидетелей, вернее, главного свидетеля. Дамблдора всё же попёрли с поста директора и теперь он метался по различным инстанциям, пытаясь прикрыть свою костлявую задницу. В том, что он выкрутится, я ни на секунду не сомневался — практически первое лицо в магическом сообществе Великобритании, пусть и неофициальное. То, что директор вылетел из своего золочёного трона, все почему-то опять повесили на меня. Несмотря на злобные, боязливые и ненавидящие взгляды, меня защищала созданная кем-то репутация тёмномагического отморозка и чуть-ли не людоеда, но за свою спину я уже опасался. Во время пробежек до больничного крыла и обратно, народ стремительно исчезал с моего пути, практически аппарировал, что здесь невозможно, только в некоторых глазах редких "смельчаков" я замечал интерес и почему-то азарт.

Сейчас я стоял перед зеркалом и на манер гопника, вооружённого ножом, угрожал ножницами своему отражению. Чёрное зло на моей голове лишь презрительно топорщилось неопрятными прядями и хаотично лезло в глаза. Задолбала меня моя причёска. Себя стричь палочкой я не рискну, и ведь не подойдешь, как раньше, к старшекурсницам, чтобы оболванили заклинанием, они сейчас от меня шарахаются все. Мадам Помфри от меня просто отмахнулась, и Тампи стричь не умела, а умела только удалять волосяной покров. Под воздействием зелий волосы стремительно отрастали и уже достигли плеч, оставаясь всё такими же непослушными. Раньше меня это совершенно не волновало, но теперь я приобрёл другие привычки и взгляды. Конечно, я не стал законченным педантом, но относительным аккуратистом всё же себя считаю. И вот теперь передо мной была дилемма — обриться в ноль или собрать волосы в хвост, иначе не стоит и огород городить. Везде есть свои плюсы и, соответственно, минусов тоже хватает.

Я собрал как мог волосы в низкий хвост и защёлкнул его трасфигурированой заколкой в виде стального короткого цилиндра. Пряди протестующе вырывались из пальцев и скрипели о металл застёжки. Я посмотрел на своё отражение и с отвращением сморщил лицо. Блин! Ну почему такая рожа смазливая стала? Так и хочется себе в глаз дать. Даже нахмурившись и скривив губы, я выглядел, как говорят японцы — кавайно, хорошо хоть не слащаво. Глаза ещё эти, с пушистыми, как у девчонок, чёрными ресницами, впрочем, с девчонкой меня в лицо и не спутаешь. Мда... Хоть на людях не появляйся. Я как-то привык к более брутальной внешности. Вздохнул, и с тоской ещё раз посмотрев на своё отражение, задумчиво стал тереть свой, уже почти незаметный, шрам на лбу. Может, всё же обкорнать патлы? Ладно, потом ещё подумаю. Пора собираться и кое-что подготовить.

***

На встречу я отправился в сопровождении нашего старосты. Очередного Уизли, от количества которых меня уже тошнит. Ведь раньше же все они неплохими ребятами мне казались. Что же не так? Почему меня воротит только от одного присутствия рядом с одним из Уизли? Вот и сейчас меня ведёт практически под конвоем этот Персиваль с вытянутой и желчной рожей канцелярской, рыжей крысы и прожигает ненавидящим взглядом. Ему-то я когда успел яйца оттоптать? Ах, да! Он же по канону за той красоткой с Рейвенкло волочился. Как там её? Пенелопа вроде. Точно. Пенелопа Клируотер. Она же вместе со мной "чалилась" в больничном крыле и как всегда, в этом виноват никто иной, как ваш покорный слуга. Но ты, Персиваль, можешь закатать