Хельга тихо стояла посреди комнаты, как птичка, замершая в западне. Шнурок на ее кроссовке опять развязался.

Окна комнаты выходили на две стороны: ряд узких – на улицу и одно широкое – в проулок между домами. Франц уже возился с этим окном, взобравшись на комод. Стоя прямо на белоснежной вязаной салфетке замызганными кедами, он со скрежетом повернул тяжелый шпингалет и распахнул створки.

За спиной Чарли по доскам коридора протопали две пары ног, и что-то тяжело ударило в дверь. Хельга посреди комнаты вздрогнула и втянула голову в плечи. Но Чарли почему-то даже не обернулся на этот стук. Вместо этого он присел у ног Хельги и принялся удивительно спокойными руками завязывать распустившийся шнурок. Она опустила глаза и, протянув руку, оперлась на голову Чарли. Мальчик почувствовал на своей макушке тепло ее вздрагивающей руки. Сквозь распахнутое окно на стену упало солнечное пятно.

«Солнце взошло», – подумал Чарли. Он смотрел на это живое, колеблющееся на обоях пятно и чувствовал, что с этим теплым светом в него вливается какая-то чудесная и радостная сила. Он изменялся. Нет. Он не становился кем-то другим. Он становился собой. Настоящим собой. Полным. Внутри таяли какие-то преграды. Теперь Чарли видел, что он намного больше внутри себя.

Пятно света щедро вливало в него эту новую силу.

Погруженный в себя, он фиксировал, как Франц ойкнул и присел на комоде, а потом и соскочил вниз. Из проема окна просвистела стрела и под углом воткнулась в беленый потолок. На головы подростков посыпались мелкие куски штукатурки.

Почему-то Чарли не воспринимал это как действительную опасность. Он прислушивался к своим ощущениям. Это было важнее.

Через руку Хельги в него вливался поток перемежающихся образов: он видел сразу и сегодняшнее раннее утро, когда Сюзанна зашла за Хельгой, и то, как позже девочки разговаривали о Франце в прихожей у зеркала; вместе с этим он сразу увидел и узнал родителей Хельги, ведущих ее записываться в школу несколько лет назад, и младшего брата Отто, который на прошлой неделе добрался до девчачьего дневника сестры и разрисовал его от корки до корки.

Картинки были блеклые, скудные на детали. Только общий образ. Чарли чувствовал, что можно погрузиться глубже в каждый момент, но это было как-то неправильно и ни к чему…

Ему казалось, что это девочка разрешила ему все это увидеть. Хелли как бы раскрылась ему навстречу. И с его стороны не требовалось никаких усилий. Он чувствовал ее доверие к себе, ее затухающий испуг, который сначала был всепоглощающим паническим ужасом. Она даже перестала вздрагивать от настойчивых ударов в дверь. Ее успокаивало прикосновение к Чарли и их установившаяся связь. Через него энергия солнечного света вливалась и в Хельгу.

Франц, присевший спиной к комоду, вцепился в свои жесткие светлые волосы обеими руками и дикими глазами смотрел на притихших подростков.

– Мы попались. Там внизу еще один с арбалетом караулит. Амба. Эй, вы!

– Что ты видел на площади? – спросил Чарли, поднимаясь с колен. – Ты говорил, что там везде кровь. Питер пошел туда.

Хельга неохотно убрала руку и осторожно подвинулась к окнам, выходящим на улицу. Она совсем перестала плакать.

– Твой родственник мертв, – с неожиданной злостью сказал Франц, следуя глазами за Хелли. – Там были люди, привязанные к палке, и много лежало на дороге. Как мертвые. В крови. И эти страшилища всюду. А Питер… он тоже лежал. Его зарубили.

Чарли знал, что это правда. Он слышал и видел приятеля, но одновременно он видел двух существ, пыхтевших за дверью, и чувствовал их угрюмую и привычную ярость. Сейчас, когда Хелли сняла руку с его головы, он ощущал присутствие чудовищ даже сильнее.

Они были другие. Разум их бы темен и чужд. Обитатели каменистых пустошей и сумрачных пещерных городов, они ненавидели открытые пространства и солнечный свет. Себя они называли урукт-аим. Все остальные звали их уруктаями или орками. В их венах пульсировала тягучая темно-зеленая кровь.

Орки. Злобные, постоянно раздраженные существа. Они были готовы убивать всегда. Война была образом их жизни. Но сейчас они были здесь не случайно. Чья-то воля направляла их.

Чарли не знал, откуда это знание пришло к нему. Информация словно была вокруг. Она была в воздухе, но в другом состоянии. Он видел ее не глазами, она входила в него через кожу рук, когда он хотел этого. Нужно было лишь потянуться. Не все, что он получал, было понятно, но это знание про народ урукт-аим и их неумолимую злобную сущность – это было на поверхности и просто. Знал мальчик и то, что язык, на котором их называют уруктаями, известен как «общий» и он действительно понятен всем обитателям Большого мира.

Но там было что-то еще. Это было сложнее. Чей-то острый и насмешливый разум…

Франц, сидя на полу, и Хельга, отошедшая к окошкам и обернувшаяся, смотрели, как Чарли протянул руки и дотрагивался до каких-то невидимых вещей. Франц с недоумением и опаской, а девочка – с пониманием. Ее новый друг был особенный. Она уже узнала это.

Чарли на секунду остановил движение рук, потом медленно их опустил, обернулся и пошел к терзаемой двери. Подойдя, он взялся за массивный ключ и взглянул на друзей.

– Я не совсем уверен. Пожалуйста, отойдите в сторону и лучше присядьте, – сказал он спокойным голосом.

Хельга сразу присела на месте.

Франц торопливо пополз в сторону от комода, не отводя взгляда от приятеля.

– Подожди, Чарли. Может быть, нас спасут – дверь крепкая, – торопливо говорил он. – Мы что-нибудь придумаем.

Чарли повернул ключ и открыл дверь.