Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Детективы » Среди падших (Из Киевских трущоб) - Павел Леонидович Скуратов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 30
Перейти на страницу:
ним, и наконец, изнеможенный, опустился на скамейку у ворот какого-то здания… Мысли, проклятые мысли рвали его мозг. Призрак матери стоял в его глазах… Горе, горе и горе кругом, бездомное, суровое, неминуемое… О! за себя бы он простил, но за отца — никогда! Вся жизнь, как страшный сон, проходила перед ним… Изломать людей, счастье их! Пустить на ветер покой, нанести рану, из которой всю жизнь кровь по капле сочилась и потом… оттолкнуть сына… этого нельзя простить, нельзя! Нельзя и пережить!

Начал накрапывать дождь, затем пошел сильней и сильней. Холодные капли освежали пылающую голову Павлюка и несколько успокоили нервы… Он продолжал сидеть. Его никуда не тянуло. Даже Уля, даже ее образ потускнел от охватившего горя. Долго сидел Павлюк; много передумал он за эти минуты. Сколько дорогих надежд, сколько упований кануло в пучину житейских волн безвозвратно… Прежде в мечтах образ матери вставал перед ним и он окружал его ореолами, а теперь ночь, ночь и ночь… прошлое ночь, настоящее ночь, будущее ночь. Павлюк поднялся и медленно пошел — не отдавая себе отчета — куда он идет, и совершенно не заметил, как перед его глазами возрос чудный Владимирский собор… Павлюк молился, долго молился, как никогда в жизни… Мало-помалу выражение лица стало меняться.

Кроткая улыбка озарила его лицо и он тихо сказал:

— Да, так… Надо простить… Мы не судьи своих отцов…

Павлюк перекрестился и пошел далее… Вот показались знакомые домики… вот его переулок… а вот хибарка… Он дома, он у себя, ему нужен был отдых, покой и он его нашел…

Павлюк не выдержал потрясения и снова захворал. На его красивом лице уже витала смерть, но Уля ухаживала за ним и хотела вырвать молодую жизнь из костлявых, леденящих объятий смерти.

Только ей он сказал о своем посещении матери.

Отец ничего не знал, но, огорченный болезнью сына, запил и запил опять вовсю…

Глава XIV

В КОНУРЕ

В конуре, где жили Завейко, опять настала безотрадная жизнь. Только два женских существа несколько изменили

И он запил вовсю...

первоначальную картину.

Павлюк — больной — спал на кровати. Отца не было дома.

В углу на скамейке мыла посуду хозяйка хибарки. Ей было жаль Улю, истомившуюся от бессонных ночей и тяжелых дней ухаживаний за больным Павлюком. Она помогала ей и упрашивала ее прилечь отдохнуть, но Уля упрямо не соглашалась. Она спала мгновениями, закрывала отяжелевшие веки, мгновенный сон охватывал и она, вздохнув, сейчас же открывала глаза и испуганно бросалась к постели больного узнать, не долго ли спала она и не нужно ли ему чего-нибудь.

В данную минуту Уля делала морс для питья Павлюку. Ее слабые руки едва давили ягоду и каждую минуту могли бессильно повиснуть.

— Ляг, усни! Ляг, усни! — твердила хозяйка. — Ишь ведь, с норовом девка, нет чтоб послушать старую. Все наперекор! Сама сляжешь, что тогда будет? За твоим же сокровищем некому будет ухаживать. Ляг, ляг, ляг…

— Да право, не хочу, — отвечала по-прежнему Уля, — захочется спать, сейчас же лягу…

Митровна вымыла посуду, сложила все вместе и поставила на полки. Вымыв и вытерев руки, она подошла к Уле и хотела взять у нее мисочку с клюквой, чтобы доделать начатую Улей работу. Та не давала, желая сама кончить.

— А, мухи тебя облепи, — рассердилась хозяйка, вырвала из рук Ули посуду и затем чуть не силой посадила ее. — Не рассуждай! Сказала, сама, так и не перечь. И много же ты наделала?!

— Я только начала, — оправдывалась Уля.

— Ладно уж, ладно. Ты вот спать коли не хочешь, расскажи, с чего это с ним опять и куда сам пропал.

— Я боюсь, Павлюк услышит.

— А ты не дери глотку, тихонько…

— Если вы непременно хотите знать, — отвечала Уля, — извольте: как только он малость оправился, смог подняться с постели, так сейчас же, не сказав никому куда, ушел из дому. Возвратился сам не свой. Опять слег. Я расспрашивать, что мол, случилось, молчит. Наконец не выдержал, разрыдался и все высказал.

— Да что такое?

— А то, что отыскал он мать свою. А та его сухо приняла, что ли… не знаю… не перенес он этого и…

— Вот те фунт! — вскрикнула удивленно хозяйка. — Какая мать, да разве жива?!

— Долго рассказывать, да и не смею я выдавать чужие тайны. И так сказала то, чего по-настоящему говорить не следовало.

— Ну ладно, молчи, — согласилась хозяйка, — нельзя, так и не надо. Я что ж? не надо… Только как же это? а? Виданное ли это дело? а? чтобы…

Уля остановила жестом начавшую волноваться хозяйку.

— Ну, ладно! припечатала уста… А сам-то чего вовсю пустил? Аль узнал?

— Да я ж сказала. От отца не смела скрыть.

— Так… так… ловко… Ах ты, грехи тяжкие…

— Опять вы громко…

— Да что же… я… того… молчу…

Хозяйка смолкла и усердно давила клюкву. Несколько секунд царило молчание. Только слышалось тяжелое дыхание Павлюка. Хозяйка все делала морс. Видимо, ей стоило больших усилий заставить себя молчать. Она тихо шевелила губами, что-то шепча про себя. Затем не выдержала и заговорила:

— Ох, ох, язык мой, враг мой. Не могу, моченьки нет. Так бы и отчитала, так бы и отлепортовала. Но сама доканчивай, слить только осталось. А я уйду, не могу… что не могу, не могу, чтоб не отчитать… Нет уж, благодарим покорно. Уйду лучше, да у себя отругаюсь… душу отведу, а то нет моей моченьки…

Хозяйка быстро направилась к двери и, уже почти дойдя до нее, вернулась и снова начала говорить:

— Я думала, только души моей погубитель один такой фиоп и народился… а тут на, поди — баба.

— О ком вы говорите? — полюбопытствовала Уля.

— О ком?! О злодее, который всю мою жизнь погубил. Федька, солдат… улестил… тоже вот так-то ушел от меня, ребеночка бросил… остались мы вдвоем, а там и Акулька померла. Одна я стала бобылем жить в своей хибарке. Тридцати годов прошло, а забыть не могу… Как вспомню, возьмет меня зло… уж я его…

Хозяйка не выдержала и очень громко заговорила, возмущенная давно прошлым, но не забытым. Уля опять ее остановила, боясь, что та разбудит больного.

— Молчу, молчу, — опять соглашалась хозяйка, и, махнув рукой, направилась к выходу ворча:

— Уйти от греха! ну вас в болото! Оно и время! А что правду не говорить не могу! Ну, у меня солдат?! А там мать родная! Уйду — сама с собой наругаюсь!

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 30
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Павел Леонидович Скуратов»: