Шрифт:
Закладка:
Я поднялась на ноги.
– Соболезную вашей потере, но ничем помочь не могу.
Все очарование тут же исчезло с лица Рика, точно его стерли, а губы растянулись в бескровной ухмылке.
– Знаешь, Джейн, если ты раскопаешь что-то, то станешь очень важным свидетелем. Тебя обязательно вызовут в суд и, если что-то скроешь, предъявят обвинения в препятствии правосудию.
– Спасибо за предупреждение. И за коктейль. – Я уже повернулась к выходу, но остановилась, услышав:
– Твой друг ходит по очень тонком льду.
– Давайте проясним. Я едва знаю Эвана Рочестера.
– А я не про него. Я про твоего настоящего друга, Отиса Фэрфакса.
Меня кольнуло дурное предчувствие.
– Что он сделал?
– Солгал полиции. О том, где был той ночью. Его могут посадить – мне будет так жаль, Джейн. И мне бы ужасно не хотелось, чтобы то же самое случилось с тобой. – Он издевательски поднял бокал, прощаясь.
До «Ауди» я дошла так быстро, как только смогла. Открыв бардачок, откинула в сторону помаду и вытащила стопку документов. Две толстые книжечки и сложенный файл – соглашение на аренду «Ауди S5» от «Ауди Монтерей». Арендатор – Эвандер Эдвард Рочестер.
Рик солгал о том, что Беатрис ее купила, а Эван сказал правду.
Очевидно, нельзя было верить ничему, что говорил Рик Мак-Адамс, – включая то, что у Отиса могут быть проблемы с полицией. Это все блеф. Отис даже не был в Торн Блаффсе, когда Беатрис исчезла.
Или был? Я попыталась вспомнить, что же конкретно он сказал: «Я сто лет как ушел оттуда». А зная Отиса, «сто лет» могут быть как неделями, так и десятилетиями.
Я набрала его номер. Ну же, возьми трубку, возьми…
– Да? – На заднем фоне был слышен шум машины. Он ехал в своем стареньком «Приусе».
– Это был ее брат! – воскликнула я. – Тот, кто меня преследовал!
– А? Чей брат?
– Беатрис. Ну помнишь, я рассказывала, что меня преследует синий «Рэндж-Ровер» с женщиной за рулем? Так это была не женщина. Это был брат Беатрис, Ричард Мак-Адамс.
– Ого, погоди! Как ты узнала?
– Потому что он снова ехал за мной и я только что пила с ним коктейль.
– Ого, – повторил он.
– Ты в своей машине? Куда едешь?
– В Сан-Франциско на ночь. Так что этот Мак-Адамс сказал?
– Он считает, что Эван убил его сестру. Говорит, Эван бил ее, а потом сказал, что она упала с лестницы. А потом он запер Беатрис в лечебнице против ее воли и представил все так, будто у нее суицидальные наклонности, чтобы получить алиби.
– Все чушь. Этот парень скажет что угодно, лишь бы заполучить долю Беатрис. И, слушай, Эвану ничего не говори. Он его ненавидит, а тут может сорваться.
– И что сделать?
– Не хочу даже представлять. Просто не говори ему.
Я помедлила.
– Отис… а полиция допрашивала тебя о произошедшем?
– Меня? Эм… да. Один раз, их было двое, мужчина и женщина. Они спрашивали, что мне известно, где я был и все такое.
Сердце сжалось.
– Я думала, ты тогда еще жил в Окленде.
– Нет, я уже приехал в Торн Блаффс. Ну, то есть, когда Беатрис утонула, меня здесь не было, так что у них нет права меня доставать.
– С твоих слов я поняла, что вы никогда не встречались.
– Я так никогда не говорил. Ну, то есть я действительно ее не знал. Она почти все время была наверху или в Морской комнате, за ней наблюдала Аннунциата. Иногда она выходила и бродила по дому, но всегда была под таблетками, и Аннунциата быстро отводила ее в комнату.
Рик Мак-Адамс так и сказал: «Та парочка, Сандовалы, были вроде надсмотрщиков».
– И ты мог бы подтвердить, что ее держали взаперти, отрезанной от мира?
– Эм… не знаю. Она же совсем сбрендила, была способна на что угодно.
– А потом, после того как она утонула, когда Эван уже жил в доме в Сан-Франциско, ты жил здесь без него?
– Нет, я поехал с ним. Шикарный дом. Жаль, что пришлось сдать его в аренду.
Я вздохнула.
– Отис, скажи, есть ли что-то, о чем ты не рассказал детективам? Я имею в виду, о чем специально умолчал?
Секунда тишины. Сердце сжалось сильнее.
– Нет. Я был в том ресторанчике в СоМа, «Альосо», как я им и сообщил. Но там была такая толпа, что, наверное, поэтому меня там никто не вспомнил. Ну и, возможно, я пробыл там не так долго, как сказал.
Черт, черт, черт!
– Пытаешься выкрутиться?
– Да нет же! Там была девушка, у нее квартира в районе церкви, так что я поехал туда, но потом не мог вспомнить ни имени, ни точного адреса, так что просто не упоминал о ней. Богом клянусь, так все и было.
Каким же богом клялся Отис? Явно не ярым приверженцем правды.
– Я все тебе рассказал.
– Да, ну ладно. – Так я и поверила.
Что же еще он скрыл? Свою роль в том деле? Что-то про Беатрис?
Беатрис
Торн Блаффс, 17 декабря
Позднее утро
Теперь я в джакузи, с бурлящей и пенящейся водой у груди. От высокой температуры кровь бежит быстрее – поможет, когда я пущу в дело нож.
Делаю глубокий вдох, наполняя легкие до самой последней клеточки, а затем соскальзываю со скамейки на дно, погружаясь все глубже, пока не оказываюсь под водой целиком. Струи воды бьют по телу, солнечный свет странно преломляется в пузырьках, напоминая морской грот, как тот, куда меня привел мой тюремщик.
Тогда, на острове Барбадос.
Да, помню. Я была там на фотосессии в купальниках для Sports Illustrated. Но на обложку взяли не меня.
– Прости, крошка, – мурлыкала Фиона из агентства. – В этом году ты просто одна из стаи. Сейчас им нужно разнообразие, никаких блондинок на обложке.
Они нарядили меня в белый цельный купальник с вырезами, точно снежный пазл с отсутствующими деталями, и я позировала на золотистом песке.
– Ну-ка, изогни спинку. Сильнее. А теперь, дорогая, покажи ярость. Да, вот так. Оскалься, рычи, Беатрис. Прекрасная, самая прекрасная девочка в мире.
А потом я вновь оказалась в отеле, снаружи, под большими развевающимися парусами у кострища, и тогда приехал он. Появился с этим его немигающим взглядом, и все девочки вокруг тут же зачирикали. Точно птенцы с открытыми клювиками.
Почему они так расщебетались? Его нельзя назвать красивым. Вот его тело – да. Он был котом, как и я, двигался
