Шрифт:
Закладка:
Танцпол разразился пронзительными криками. В голосе одной из дамочек смешался и ужас, и страх, когда ее милое личико покрылось мелкими пятнами крови. Небольшие вентили над головой, символизирующие противопожарную сигнализацию, по мановению волшебной палочки открутились, и липкая бордовая жидкость полилась во все стороны. Она окропила всех присутствующих на этаже.
– Ты в порядке?
С тех событий прошло много времени. Алина чувствовала себя неважно – голова гудела еще больше, настроение упало и подниматься не собиралось, а в теле то и дело возникали странные ощущения, будто бы она сейчас взлетит. Кожа на запястьях нестерпимо чесалась от постоянного ношения браслетов. На этот раз металл полыхал адским пламенем и приносил невыносимую боль.
Девушка повернула голову и увидела сидящего напротив Александра.
– У тебя ночью приступ случился. Ты была сама не своя.
Алина с трудом сглотнула.
– Скажи, что со мной происходит?
– Я не имею право об этом рассказывать.
– Это опасно?
Мужчина тяжело вздохнул.
– Для тебя, да.
Алина, ощутив новый приток боли, прикрыла веки. Ее руки и ноги оказались привязанными к ножкам кровати.
– Не люблю, когда меня привязывают. – Она пошевелилась.
– Все не любят.
– Но это будет для меня полезным, знаю.
Саша удивленно на нее взглянул:
– Откуда ты это знаешь?
– Я же замечаю, что что-то со мной не то. Как будто кто-то другой управляет мною.
– У тебя голова до сих пор болит?
– Нестерпимо.
– Дело дрянь.
Пауза.
– Так ты ничего не хочешь мне сказать?
Александр затушил сигарету в пепельнице.
– Твоя настоящая личность просыпается. На твоем бы месте мне этого бы не хотелось.
Март, две тысячи шестнадцатый год
– Алина! Алина, очнись!..
Этот знакомый голос казался ей далеким и одновременно чужим. Мрак заполонил сознание, мешая осознавать происходящее. Снова Алина ощущала ставшую для нее привычной отрешенность и бестелесным духом наблюдала, как она, разъяренная, кидается на охранника, вооружившись острым ножом. Алина не понимала, как сумела выбраться из палаты, обернувшись тенью, проскользить до кухни и, схватив первое попавшееся ей под руки, начать обороняться от элитных спецназовцев. Из сдавленного ошейником горла вырывалось зловещее рычание.
– Алина, приди в себя!
– Выпустите меня, дайте мне уйти! – прорычала девушка в ответ, снова замахиваясь.
– Дура, тебя никто отсюда не выпустит! – крикнул один из спецназовцев.
– Я снова вас подорву!
– Не получится! Чернобыль отныне закрыт для тебя!
– Ааргх! – Алина взлетела подобно перелетной птице и зависла над мужчинами в амуниции. Браслеты накалились до предела и больно обжигали кожу. – Выпустите меня! Выпустите меня, отсюда! – продолжала кричать девушка обезумевшим голосом. Под конец силы оставили ее, и она рухнула на пол. От удара сознание покинуло несчастную, и все, что происходило после, осталось в объятиях тумана.
Спецназовцы перевели дух.
– Она окончательно свихнулась! – выругался один из бойцов. – Нам нужно немедленно ее прикончить, пока она этого не сделала!..
Александр подошел к бездыханной девушке и провел кончиками пальцев по бледному лицу.
– Мы этого не сделаем. У нее есть шанс.
Тот же день
Алина подскочила на постели словно ужаленная. Сознание внезапно вернулось к ней, и девушка, не выдержав, начала захлебываться слезами.
“Я не хочу всего этого! Мне страшно, мне хочется быть такой, какая я есть!”
А ты знаешь, кто ты есть?
Появившаяся из ниоткуда надпись до глубины души напугало Алину.
– Ты кто?!
Ей казалось, что она сходит с ума: темные буквы появлялись на белом фоне сами собой, будто кто-то невидимый их выводил.
Если ты хочешь узнать, кто ты есть на самом деле, следуй за мной.
В стене появился темный проем. Алина, словно загипнотизированная, спустила ноги с кровати и нерешительно подошла к дыре. Дверь нарисовалась из черноты и выглядела как настоящая. Алина коснулась дверной ручки, и перед ней открылся пустой белый коридор.
Сюда.
Черная стрелочка показала в направлении “вперед”.
Алина, недолго думая, пошла вдоль коридора.
Книга Третья. "До аварии"
(Приблизительно февраль; тысяча девятьсот восемьдесят пятый год)
I. Валерий Легасов
Любовь Ковалевская предпочитала тишину и уединение. Таких дней в ее жизни было очень мало: едва придя на работу, ей тут же приходилось браться за уйму дел и уходить домой за полночь. Едва появлялась свободная секунда, чтобы выкурить сигарету-другую, а потом снова куда-то бежать и что-то решать.
В тот день было по-другому. Люба, совсем еще молодая женщина, занималась текущей статьей про ситуацию строительства пятого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. Она вела газету “Трибуна энергетика” и старалась расширить материал. Требовались лишь хвалебные заметки и итоги рабочего квартала.
Но Любови, свободной творческой душе, хотелось чего-то другого. Более обширного? Грандиозного? Или все-таки скандального?
Люба прикурила очередную сигарету и села за печатную машинку, когда на пороге ее кабинета возник темноволосый мужчина в очках и строгом костюме.
– Вы Любовь Ковалевская?
Люба кивнула:
– Да, я. А что вы хотели бы?
– Мне нужна ваша помощь.
Любовь была удивлена появлением этого странного незнакомца. Но сперва решила выслушать его, а потом делать выводы.
Незадолго до вышеописанного события
Валерий выглядел подавленным – его внебрачная дочь, семилетняя девочка Алина, которая должна была пойти в первый класс, без вести пропала. На этот раз по-настоящему. Долгожитель отказался говорить, что с ней случилось. Валера понимал, что произошло нечто ужасное. Наверняка Алина умерла, и этот озлобленный на весь мир чиновник вместе со своими подопечными прикопали ее где-нибудь в лесу.
…Внешне я смирился. Мне стыдно в этом признаться даже перед собой. Моя маленькая дочь пропала, а я живу… как ни в чем не бывало. Света с ума сошла от безысходности. Недавно она попала в психиатрическую больницу. Я хотел ее навестить, но меня не пустили. Моя душа тоскует по дочери, моей прекрасной Алиночке. Я не знаю, сколько времени прошло. Месяц, два? Полгода?
