— Сегодня ночью мы увели у Стефки всех ее собак.

— Нет бы и ее увести. Уж заодно! Что касается меня, то я принял решение и от него не откажусь.

— А что ты решил? — пристально посмотрел на него Павел.

— Как бы это ни выглядело глупо, но я обязан это сделать. И хочу, чтобы ты один знал абсолютно все. Раз я допустил ошибку, я сам ее и исправлю.

— А нельзя ли немного яснее?

— Ведется грязная игра, и я должен раскрыть, кто в этом виноват. Иначе все пойдет к чертям! — Велико подтолкнул его к зеркалу и подал ремень, чтобы направить бритву.

— Я случайно встретил Жасмину...

— Она должна остаться в стороне. Мужские дела касаются только мужчин. Уезжаю, и все тут!

— Видал сумасшедших, но таких, как ты... — Павел не договорил. Ему в самом деле стало жаль Велико. — А не можешь ли ты более внятно растолковать мне, что надумал?

— Еду в деревню. Мои люди там никогда меня не обманывали. Они знают весь район как свои пять пальцев. Попробую с ними провернуть это дело. У меня есть одна идея. Если я на правильном пути, то мы добьемся успеха. Если здесь случится что-то непредвиденное, ищи меня там. Но никто другой не должен обо всем этом знать, понимаешь, никто!

— Меня вызывает бай Ярослав, — как-то неуверенно произнес Павел и вдруг оживился: — А давай-ка вместе пойдем к нему! Он...

Велико встал.

— Я тебе уже все сказал.

Павел не удерживал его. Знал, что это бессмысленно. У Велико помутнели глаза. Нетрудно было догадаться, какую тот испытывает боль, а усиливать ее Павел не хотел. Он всегда держался за Велико, держался инстинктивно, видимо чувствуя его правоту. До сих пор Велико удавалось ее доказывать, хотя иногда он вовсе не считался с установленными нормами. Возможно, это объяснялось его обаянием, а возможно, и удивлявшей многих откровенностью...

И снова зазвонил телефон, но Павел не снял трубку. Пусть себе звонит. Он для того и поставлен на стол. Павел вынул из ящика стола горсть патронов и высыпал их себе в карман.

Велико вышел первым. Прислушался к теперь уже сдавленным рыданиям женщин, доносившимся из столовой Стефки Делиевой. Вспомнил о собаках, о разговоре с Павлом, и на его губах промелькнула улыбка.

«Увели их... Ну и история...»

На улице они расстались. Павел отправился в казарму, а Велико — к площади. Разошлись в разные стороны, чтобы не мучить больше друг друга лишними вопросами.

Стефка Делиева, прислонившись лицом к стеклу окна, тяжело дышала и сосредоточенно следила за струйками дождя, словно от этого зависело решение какого-то важного вопроса.

— Неожиданная буря!

Стефка не заметила, когда майор Бодуров вошел в комнату. На нем была белая рубашка, казавшаяся еще белее из-за зеленых галифе и начищенных до блеска сапог. Он благоухал духами. Стефка любила этот запах потому, что это был его запах, но на сей раз она восприняла это без прежнего восторга.

— Мы не виделись целые сутки. — Майор положил руки на ее плечи. В его голосе ощущалась теплота. — А нам надо о стольком поговорить.

— Исчезли, — прошептала Стефка, чуть повернув к майору голову.

— Назревают события, к которым мы не можем оставаться равнодушными.

— Все пять. И никакого следа...

— Я говорю вполне серьезно, — нервно свел брови Бодуров.

— И я не шучу. Так пусто на душе. Жить мыслью, что заботишься о чем-то, о ком-то, и вдруг проститься со всем, потому что у тебя отняли самое дорогое.

— Я тебя не понимаю.

— И никогда не поймешь... — простонала Стефка. — Этой ночью бесследно исчезли собаки, мои собаки.

— Сожалею, весьма сожалею.

— Они были мне дороже даже тебя! Они-то всегда мне верно служили! — причитала Стефка, все так же неотрывно глядя в окно. — Я заботилась о них по-царски, как мать заботится о своих детях. И вдруг они как сквозь землю провалились, словно никогда и не существовали.

— Да, собаки... Жаль. В самом деле, жаль...

— Да разве есть что-либо более мерзкое, чем люди? — повысила голос Стефка Делиева. — Вся мерзость мира сосредоточена в них. Вся злость, вся грязь... Я бы их живьем сожгла! И наслаждалась бы их мучениями!.. Посягнуть на собак, на беззащитных животных...

— Говоришь, посягнуть? — Майор уже внимательнее стал прислушиваться к ее словам. — Тебе не о собаках надо тревожиться. — Он сразу понял: исчезновение собак имеет прямую связь с возникшими у новых властей подозрениями, и потому они начали вести поиск с городского дома Делиевых.

— Я всегда знала, что у тебя нет сердца.

— Давай отложим этот разговор. Приди в себя. Прими душ. Если хочешь, выпей валерьянки, но ты должна немедленио восстановить способность трезво и логично мыслить.

— Да что случилось? Ты начинаешь меня пугать.

— Дело не в страхе, а в том, что нам нанесен удар. Я рядом с тобой и всегда буду рядом, — шептал он, повернув Стефку лицом к себе и, к ее изумлению, поцеловав в губы.

— Любишь меня? — спросила она.

— Возьми себя в руки. Нам предстоит сделать последний ход. Да-да, последний! Они начали с города. Скоро могут появиться и здесь. Будь готова к этому. Если не в эту ночь, то в следующую мы уйдем отсюда. Вдвоем и навсегда...

Его слова привели Стефку в замешательство. Она никак не могла объяснить себе его нежность, осмыслить его клятвенное заверение в том, что они будут счастливы. Она держала его за руку, хотела что-то сказать, но тут со двора послышался стук колес и чей-то громкий голос.

— Только его нам не хватало, — сказал Бодуров и выпустил ее руку.

Во двор въехал фаэтон. Дождь хлестал по накидке солдата, сидевшего на козлах, и струи воды стекали по его ногам.

Полковник Велев вышел из фаэтона и остановился возле двух работников, батрачивших в имении.

— Она должна быть здесь! — сказал он.

—