Шрифт:
Закладка:
Было очень много тепла и товарищества в тех дружеских связях, которые Барбара и я завязали в те годы, и эта привязанность была очень похожа на ту, которую я чувствовал к своим товарищам по кораблю и летчикам своей эскадрильи во время войны, если не считать, что теперь эти чувства распространялись на семьи. Эти связи выходили также за пределы "пасхальных яиц" и Мидленда, проникая в соседние городки, где обосновались молодые семьи нефтяников. Мы время от времени собирались с жителями Лаббока, устраивая что-то вроде праздника двух соседних городов с обильным угощением прямо на улице.
Одно из таких празднеств дало мне возможность рассказать своим детям и внукам, что однажды я играл в тач-футбол против не одного, а сразу обоих великих американцев — техасца Бобби Лейна, игравшего в командах "Детройт лайонс" и "Питтсбург стилерс", а также Гленна Дэвиса, "м-ра Аутсайда" армии в военные годы. Дэвис привез с собой Терри Мур, известную молодую актрису, и для Мидленда было подлинной сенсацией принимать у себя настоящую кинозвезду. Жены и дети теснились на юношеском футбольном поле, чтобы взглянуть на нашу блестящую знаменитость, и удивлялись, видя Терри с волосами, завитыми в кудряшки, и фигурой, скрытой просторным свитером и синими джинсами.
Игра состоялась 29 апреля 1951 года. Разрекламированная как первая ежегодная встреча на кубок Мартини, она проводилась между командами мидлендских "Неудачников" и лаббокских "Пережитков". Лейн, который был разыгрывающим в команде Лаббока, хотел разбить нас ко всем чертям. Дэвис же, игравший полузащитником, запросил пощады. Игра закончилась вничью.
Отпечатанная на мимеографе программа этой классической встречи включала объявления, опубликованные компаниями "Лидтке & Лидтке, адвокаты" и "Нефтяная компания Буш — Оверби (Петролеум билдинг, тел. 16–78)".
Билл и Хью Лидтке переселились в Мидленд из Оклахомы. Билл начал адвокатскую практику, получив диплом и степень в Техасском университете. Его брат Хью, тоже юрист, присоединился к нему после года обучения в Гарвардской школе бизнеса. После того как Хью продемонстрировал большой талант на реализацию новаторских финансовых планов, братья Лидтке вступили в дело по покупке и продаже нефтяных аренд.
Фирма "Буш — Оверби" существовала первый год как независимая нефтяная компания. Она была создана, как вспоминает мой партнер Джон Оверби, в конце 1950 года, когда я "подцепил лихорадку и решил, что можно найти лучший способ принять участие в этом захватывающем деле, чем торговля железками в "Идеко"".
Оверби жили тоже в квартале "пасхальных яиц", через улицу от нас. Джон был независимым бизнесменом, занимавшимся арендой нефтеносных участков и связанными с этим выплатами (роялтиз). Как соседи, а некоторое время спустя и как добрые друзья мы часами толковали с ним о нефтяных сделках. Когда искушение найти собственный источник нефти стало слишком сильным, чтобы сопротивляться, Джон оказался идеальным лицом, с которым можно было войти в дело. Однако у меня было обязательство перед компанией "Дрессер", особенно перед Нейлом Мэллоном, который пригласил меня в Техас.
Решение было принято с трудом, поскольку продолжение службы в компании "Дрессер индастриз" означало бы восхождение по служебной лестнице в главной корпорации, тесно связанной с нефтяной промышленностью. Но меня "охватила нефтяная лихорадка".
Трудная часть дела наступила тогда, когда я отправился в штаб-квартиру "Дрессер", чтобы осторожно сообщить новость Нейлу.
В свои 26 лет я не просто уважал Нейла, я благоговел перед ним. Барбара часто рассказывает о том, как я купил маленький диктофон на нашу прикроватную тумбочку в Мидленде. Когда среди ночи меня осеняло, скажем, в голове возникала идея по поводу финансирования какой-нибудь сделки об аренде, я вставал, зажигал свет и записывал свои мысли на пленку. Я сказал ей, что это был только эксперимент. Но именно Нейлу некоторые из его лучших идей приходили в голову ночью, и это был его способ сохранить их в памяти до утра. Барбаре же это не нравилось. Нейл Мэллон был холостяк, и у него не было жены, которой ночью хотелось спать. (Эксперимент завершился без большой потери для предприятия "Буш — Оверби": в отличие от Нейла мои ночные бури в голове оказывались невнятными при свете дня.)
Теперь, через два с половиной года после того, как меня взяли на работу в "Дрессер индастриз" в качестве стажера, я покидал компанию. Как отреагирует на это Нейл? Это будет трудно определить по его поведению. В самые тяжелые для него дни он сохранял самоконтроль, никогда не взрываясь, не повышая голоса.
Он выслушал то, что я пришел сказать, потом снял свои очки, чтобы их протереть и собраться с мыслями. Затем он поднялся, вышел в соседнюю комнату и возвратился со стандартным желтым блокнотом. Он принялся писать, спокойно говоря при этом. "Мне действительно крайне неприятно, что ты уходишь, Джордж, — сказал он, дописывая страницу в блокноте. — Но если бы я был в твоем возрасте, я бы сделал то же самое и вот как бы взялся за это дело…"
И в течение следующего получаса я получил сжатый курс науки о том, как не только создать, но и финансировать независимую нефтяную компанию.
Нейл Мэллон был другом и наставником, уступавшим разве только моему отцу. Наблюдая его за работой, я понял, что руководитель, если он хочет эффективно руководить организацией, ни в коем случае не должен запугивать подчиненных. То, чему он научил меня, а этот урок я не забыл и поныне, заключается в том, что, если кто-либо, работающий с вами, хочет продвигаться, не становитесь на его пути. Протяните ему руку помощи.
Я покинул кабинет Нейла с чувством, что у меня с плеч свалился огромный камень. Конечно, настоящих трудностей только добавилось. В последующие недели я должен был получать жалованье только от фирмы "Буш — Оверби", и мы с Джоном и несли ответственность за то, чтобы банку было чем нам платить.
Для независимого западнотехасского нефтяного предпринимателя в период бума в начале 50-х годов его контора была таким местом, где найти его было труднее всего. Будучи сам себе хозяином, я проводил в дороге больше времени, чем когда был коммивояжером компании "Дрессер". Поездки были далекими, широкими по охвату и разнообразными. Но они никогда не были скучными. В этом был соблазн независимого нефтяного предприятия: один день вы ехали по пыльной дороге к какой-нибудь отдаленной ферме, разыскивая владельцев земли, а на следующий день — рыскали в желтом такси по большому городу в поисках фондов.
В марте 1951 года, когда компания только-только становилась на ноги, по Западному Техасу пошли разговоры о главном
