Шрифт:
Закладка:
– Как его звали? – настаивала Оливия. Ее слова звучали невнятно. Она слишком много выпила. Как и я. Но мне лучше удавалось держать себя в руках.
– Не хочу говорить, – сказала я.
– Все еще свежо? Тогда держу пари, это была первая любовь. От нее всегда больнее всего.
Как она узнала?
«Это не опасно, Сара, – шептал он в моей спальне, расстегивая мне молнию на юбке, пока тети не было дома. – Честно. Я обещаю…»
– Сколько лет тебе тогда было?
– Шестнадцать, – ответила я.
Оливия подняла брови.
– Совсем молодая. Мне было восемнадцать. Он был французом. Мои родители были знакомы с его, и мы все вместе поехали отдыхать в Канны, – говорила она мечтательно. – Мама убила бы меня, узнай она, что на самом деле мы не «ходили гулять» по вечерам.
Теперь в мыслях пробудился образ тети.
«Ты грязная девчонка! – завопила она, неожиданно ворвавшись к нам. – Совсем как твоя мать. Ничем не лучше шлюхи».
– А Том не возражал? – спросила Оливия.
– Не знаю. Мы это не обсуждали.
Правда заключалась в том, что однажды Том спросил, был ли у меня кто-нибудь раньше, и я сказала, что встречалась с одним или двумя парнями, но они ничего не значили. Казалось, его обрадовала возможность не продолжать этот разговор. И я почувствовала облегчение.
Оливия отправила официанта за очередной бутылкой.
– На твоем месте я бы не поднимала эту тему. Таким мужчинам, как Хьюго и Том, нравится думать, что они клевые, но на самом деле они очень традиционны. Узнай Хьюго, что я не девственница, он бы не женился на мне.
– Правда?
– Да. Честно. – Она сделала еще один большой глоток и уставилась вдаль. – Иногда мне кажется, что я упустила свою жизнь.
– Почему же ты вышла за него замуж?
Ее глаза округлились, словно ответ на заданный мною вопрос очевиден.
– Потому что он был подходящим человеком. Понимаешь? Он ходил в хорошую школу. Его и мои родители из одного круга. И он много зарабатывал. Моя мать часто говорила: «Выходи замуж туда, где есть деньги. Если там окажется и любовь, получишь бонус».
– Но это ужасно!
– Не совсем. Это практично. Кроме того, я действительно любила Хьюго, когда выходила за него.
Она замолчала.
– А теперь? – спросила я.
Легкая улыбка мелькнула на ее губах.
– У нас есть девочки. Это совсем другое дело. Ты поймешь, когда у тебя родится ребенок. И не смотри так. Родится. Я знаю. Сделаю все, чтобы вы обратились к правильным специалистам. На самом деле есть один замечательный человек, который помог другой моей подруге забеременеть после многих лет попыток.
Другой подруге? Означало ли это, что теперь я тоже ее подруга?
Она была совсем не похожа на Эмили. Но, возможно, это и хорошо. Никто не заменил бы Эмили с ее добрыми глазами.
– Есть только одна загвоздка, – сказала она.
– Какая?
– Ты должна сделать меня крестной.
Я улыбнулась:
– Для меня это было бы честью.
– А теперь, – сказала она и встала, покачиваясь, – нам нужно поймать такси до дома. И по дороге мы сможем решить, где вы с Томом будете отдыхать. В Париже или в Вене? – Она взволнованно захлопала в ладоши. – У меня такое чувство, будто я сама туда поеду! Боже! Неужели так поздно? Как же хорошо, что девочек заберут из школы. Мне нужно протрезветь.
Я вернулась домой, чувствуя, что давно не испытывала такого счастья и воодушевления. Все будет хорошо. Я ощущала это всем естеством.
Глава 11. Том
Во время очередного перепада настроения Сара вернулась после обеда с Оливией воодушевленной. Даже предложила отправиться куда-нибудь отдохнуть ненадолго.
– Хорошая идея, – сказал я. – Мне пора в отпуск.
– Я думала о Париже или Вене, – сказала она.
– Так долго отдыхать я не смогу. И, кроме того, в Великобритании много красивых мест.
Мои мысли вернулись к одним из немногих детских каникул с родителями, которые я помнил.
– Когда мне было около семи, мы поехали в один прекрасный приморский городок недалеко от Эксетера, – сказал я. – Моей маме там нравилось. Она каждое утро плавала в море рядом с отелем.
– Тогда поедем туда, – предложила Сара. – Ты сможешь вспомнить, как называлось это место?
– Нет. Но точно знаю, что там в детстве жила королева Виктория. Отец заставлял меня зубрить имена всех монархов.
– В семь лет? – спросила она.
– Он многого от меня ожидал, – натянуто произнес я.
– Тогда мы сумеем найти этот город. Предоставь это мне.
И у нее получилось. Удивительно, как удается вспоминать вещи из настолько далекого прошлого. Как только мы припарковались возле красивого отеля со старинными арочными окнами, свинцовыми переплетами и потрясающим видом на пляж, я почувствовал, что мама словно рядом. Странно, учитывая, что обычно я не столь сентиментален. И все же, пока мы сидели в обеденной зале, я почти мог представить, что мама вместе с нами за столом. Она бы полюбила мою жену с ее улыбкой и певучим голосом, так похожими на ее собственные.
– Мне здесь очень уютно, – сказала Сара, когда мы прогуливались по набережной, любуясь прекрасной архитектурой эпохи Регентства. – В таком месте было бы идеально растить ребенка.
Я издал звук, надеясь, что тот прозвучит как согласие, но без поощрения к дальнейшему разговору. Однако нельзя отрицать, все больше и больше думал, что мы были бы счастливее, если бы на нас не оказывалось такое огромное давление. Некоторым парам просто не суждено иметь детей. Может, это несправедливо, но, вероятно, правильно, учитывая все обстоятельства. И в то же время я знал, что Сара не будет счастлива без ребенка. Каждый раз, когда мы видели на улице семью, ее взгляд притягивали малыши, которые скакали, держа за руки своих родителей и глядя на них с обожанием.
Одного лишь меня ей оказалось недостаточно.
Возможно, я должен был приложить больше усилий, чтобы убедить ее в обратном.
– Вот что я тебе скажу, – произнес я. – Пойдем кататься на роликах, если хочешь.
Мы заметили, что некоторые люди раскатывали вдоль береговой линии.
Сара рассмеялась.
– Но у тебя «проблемы с координацией», – поддразнила она.
– Это не значит, что я не могу попытаться, – возразил я. – Помнишь каток?
– Тогда ловлю тебя на слове.
Что, черт возьми, я делал? Когда упал уже в тысячный раз, она признала мою правоту.
– Но, по крайней мере, ты попытался, – сказала она после того, как мы переоделись в обычную обувь, и взяла меня за руку.
Потом мы
