словно невесомый мячик упал возле ног Романа. Больше к нему кровосос интереса не проявлял, а занялся своим кровавым пиром. Роман, до конца не понимая, что происходит, всё же сообразил, что монстр делится с ним добычей и, подняв рюкзак убитого, поспешил уйти от этого жуткого зрелища, ещё раз поблагодарив самого себя за то, что не наделал глупостей открыв стрельбу. По мере того, как он удалялся от поляны артефакт заметно остывал и его вибрации прекратились. Теперь Роман в полной мере оценил его свойства и понял… что он в Зоне действительно бесценен. Рюкзак, который с лёгкостью воздушного шарика перекинул ему кровосос, оказался весьма тяжёлым и Роман, уже не опасаясь нападения, решил осмотреть его содержимое. Большую его часть занимали предметы непонятного назначения, но в некоторых из них он узнал артефакты, о которых ему рассказывал Штуцер и, судя по их количеству, ныне покойный Сталкер имел приличное Богатство. Потому и шёл один, чтобы ни с кем не делиться. Самым ценным в этом рюкзаке оказался личный дневник погибшего, в нём подробно была прорисована карта Зоны с указанием троп, ориентиров и баз с выносными постами тех или иных группировок. На одной из карт была указана и тропа от аномального поля, с началом у старого дуба. Переложив всё ценное в свой рюкзак, он собрался двигаться дальше, но сначала с недоумением, а потом обругав себя понял, что от поляны с кровососом он ушёл с тропы в сторону. Будь это просто лес… ничего страшного это бы не сулило, но этот лес был, мягко говоря, не совсем обычным и сбиться с пути влекло за собой самые не предсказуемые последствия. Возвращаться к поляне Роман категорически не хотел, поэтому решил воспользоваться старым проверенным способом, а именно двигаться по дуге… что в конце концов выведет его на тропу. Закончившаяся дождевая морось, к большому его неудовольствию, сменилась сначала лёгкой дымкой, а затем плотным, как молоко, туманом, в котором не то, что тропу, а вытянутую перед собой руку было плохо видно. По ходу его следования, «Болтун» в его кармане то становился тёплым, указывая о близости нежелательных встреч с обитателями леса, то снова остывал. Роман старался менять направление в зависимости от сигнала артефакта. Спустя несколько часов блужданий он понял, что окончательно заблудился. День близился к закату и дальше пытаться найти эту злосчастную тропинку просто не имело смысла. Надо было подумать о ночлеге и безопасности. Найти место ночлега для опытного в лесной жизни человека большого труда не составляет. Поэтому уже вскоре он определил, где проведёт эту ночь. Старое поваленное дерево с вывороченными наружу корнями, превратившими их в естественный навес, его вполне устроило. Не разводя огня, он уселся на мягкий, укрытый от дождя корнями дерева сухой мох и, вытянув уставшие от долгой ходьбы ноги, с удовольствием закурил, вслушиваясь в вечерние лесные звуки. Где-то недалеко он услышал собачий лай, сопровождаемый человеческой речью. По началу Роман решил списать услышанное на игру воображения, но лай и голос повторились снова. Слов разобрать не мог, но в том, что это говорил человек сомнений не было, поэтому он, забыв про усталость и возможную опасность, закинув рюкзак на плечи, двинулся в сторону доносившегося лая. Миновав несколько сотен метров и, едва не подвернув ногу, зацепившись за корень дерева, Роман вышел на лесную опушку. Лай и слова говорившего был уже хорошо слышны. Чем дальше он удалялся от леса, тем больше рассеивался туман и в его ставшей зыбкой дымке он уже смог отчётливо рассмотреть место, куда его привёл путь. Это оказался заброшенный хутор, состоявший из нескольких перекошенных временем деревянных домов и надворных построек. Всё здесь говорило о том, что люди уже очень давно покинули эти места. Царившее вокруг опустение вызывало ощущение унылой подавленности, но только не у Романа. Его радовало то… что ему не придётся ночевать под деревом в промокшем насквозь лесу, а будет вполне сносная крыша над головой и возможность общения с человеком, чей голос уже слышен был совсем близко из большого сарая, оббитого горбылем и служившего, видимо, в качестве хранилища дров и сельхоз инвентаря. Пытаясь перелезть через изгородь из подгнивших от времени жердей, Роман зацепился за одну из них рюкзаком и неловко упал на колени, при этом смачно ругнувшись о том, что тихо подойти не удалось, лишив его преимущества быть не замеченным. Голос в сарае смолк, и даже собака перестала лаять. Минутное молчание было прервано голосом, явно обращённым к нему.

— Ты эта. Милай человек. Заходь уже. Хватит таиться. Ктамужа и таиться ты толком не умеишь… Я ведь тебя ишо с опушки услыхал.

Действительно, прятаться уже было бессмысленно, и Роман вошёл под навес сарая, освещённого изнутри бледно-зелёным светом от источника, которому он определения дать не мог. Свет был неярким, но достаточным для того, чтобы разглядеть говорившего. В дальнем углу сарая, на широкой лавке, важно подбоченясь восседал дед, возраст которого определить было сложно. Чуть привыкнув к полумраку, Роман, наконец, рассмотрел источник света. Это походило на фосфоресцирующую лужу, в которую угодил тот самый пёс, с которым и беседовал дед.

— Ну чё стоишь, гость незванный, заходь ужо. Вижу, что ты не убивец какой. Энтих пакостников я за версту чую, а с ымя, у меня разговор хоть и злой, но кароткий, — и, зыркнув в сторону Романа, захохотал. — А ты проходь-проходь. Хорошим людям я завсегда рад. Не так часто они сюда заходят. Да заходь ужо. Посиди со стариком рядушком, новости расскажи…

В голосе деда чувствовалось скорее нетерпение, чем дружелюбие. Роман сделал несколько шагов, но что-то его насторожило, молча сидевший пёс жалобно заскулил. Остальное произошло мгновенно. С виду щуплый дедушка трансформировался в двухметрового детину, метнувшегося в его сторону с быстротой спринтера. Огромного размера рука, пытавшаяся ухватить Романа за шею, не достигла цели лишь несколько сантиметров, по касательной зацепив его плечо. Удар был настолько сильным, что Роман, словно мягкая игрушка, отлетел в сторону метра на три. Придя в себя, он смог разглядеть, что остановило атаку лжестарика. Одна, и как выяснилось единственная нога, была закована в толстую цепь, наглухо закреплённую в дальней стене сарая. Поняв, что до Романа уже не добраться, старик, или точнее тот, кто до недавнего времени был стариком, перебрав весь фольклор русского мата, несколько раз плюнул в сторону спасшейся жертвы и, используя свои три конечности, удалился в угол сарая, заняв своё прежнее место, снова приняв вид безобидного, сгорбленного старичка.

— Повезло тебе, милок…