не входили, а расположились у ворот и около двери, в которую вошел Чудновский. Со стороны Адмиралтейства через Дворцовую площадь стали перебегать небольшими группами к нам матросы. Им никто не оказывал сопротивления со стороны дворца. Никто по ним не стрелял.

Вскоре из двери вышел Чудновский. Он говорил нам, что предлагал юнкерам, находящимся на лестничных маршах, добровольно покинуть дворец, обещал им беспрепятственный проход, свободу и неприкосновенность. Юнкера ему говорили, что они доложат своему командованию и после этого ответят. За ответом советовали приходить минут через 10-15, но обязательно без оружия.

Говоря это, Чудновский снимал с себя пояс, на котором находилась кобура с револьвером. Этот пояс он передал находящемуся рядом с ним матросу. Этот матрос по всем признакам был знаком Чудновскому и являлся командиром пришедших к нам матросов. Передав свое оружие, Чудновский, приказав нам быть готовыми прибыть к нему на выручку, снова пошел во дворец.

Минут через 15-20 дверь с шумом распахнулась, и из нее был вытолкнут Чудновский. Шинель у него была порвана. Из носа текла кровь. На лице видны были ссадины. Обращаясь к нам, он сказал: "Вот видите, юнкера не желают добровольно покинуть дворец". Приказав нам никого не выпускать из дворца и ничего не предпринимать без его приказания, он взял у матроса свой ремень с револьвером и побежал по направлению к Преображенскому батальону. Минут через 15 мы увидали бегущих к нам Чудновского с матросом, и в это же время со стороны Невы прозвучало несколько орудийных выстрелов. Было слышно, как 2 или 3 снаряда полетели над дворцом и как один снаряд попал в здание дворца.

Вслед за этими выстрелами мы бросились к двери, за которой скрывались юнкера, с целью выгнать их из дворца, но юнкера не стали дожидаться нашего прихода, сами сбегали по лестнице к нам с поднятыми руками…

Юнкера, так же как и солдаты женского батальона, были пьяны и плохо держались на ногах. Мы их ставили по четыре человека в ряд и отправляли в Павловские казармы. Во время разоружения юнкеров Чудновский сказал мне, чтобы я тщательно осмотрел весь двор дворца и очистил его от защитников дворца. Сам Чудновский с матросами и частью с солдатами пошел по лестнице внутрь дворца…

Осматривая его (двор), я нигде не обнаружил никаких войск или лиц, защищающих дворец… Везде следы разгула. Грязь, нечистоты. Здесь царствовал продолжительный разгул всех защитников дворца…

Затем, узнав, что Чудновский уже пошел в Павловские казармы, я решил тоже идти туда же. Здесь мне рассказали, что юнкеров тоже распустили по домам, а Чудновский пошел в Смольный. Это было примерно в начале 12 часа ночи. Дзевалтовский при этом каждому участнику штурма дворца выдавал письменную справку, в которой указывался день, месяц и год взятия дворца и стояла его Дзевалтовского подпись. Такую справку получил и я…

В Смольный я не пошел, а решил идти домой…"

Вот, почти всю статью я вам и перепечатал. А участие в исторических событиях не спасло Синицкого от репрессий, тюрьмы, ссылки, хоть впоследствии его и реабилитировали.

Думаю, можно верить каждому слову участника штурма Зимнего. Тем более, что он закончил военную академию, то есть стал образованным человеком, а воспоминания свои написал незадолго до смерти в 1968 году – в ученических тетрадках, как бы для себя. В газету их принес племянник Синицкого, пенсионер…

Конечно, многие бывшие советские люди, прочитав воспоминания, напечатанные в 2001 году, сидели в глубокой задумчивости. Есть, есть над чем подумать, что вспомнить… Одни только кадры героического штурма Зимнего, тысячу раз всеми виденные, чего стоят! Из художественного фильма : якобы кадры кинохроники… А залп «Авроры» – как символ революции? В одном из ленинградских ресторанов подавали даже котлеты под названием «Залп «Авроры». И всё оказалось враньём. Кроме котлет…

В свое время Чехов смеялся : вот чудесная фамилия для матроса – Кошкодавленко! Что же, пожалуй, был среди революционных матросов и Кошкодавленко… А знаменитый матрос Дыбенко, активный участник «Великого Октября» – ну чем не Кошкодавленко? Фамилия прославленная, увековеченная по всей стране советской – и уже совсем не советской. Кстати, раз уж упомянул Дыбенко: судя по фактам его биографии – это страшный, необузданный тип с людоедскими повадками. Некому вовремя остановить… Потому и пошел в гору после 25 октября: первый народный комиссар по морским делам, в 1937 году – командующий Ленинградским военным округом, в 1938-м назначен… наркомом лесной промышленности. Через месяц после назначения арестован, подвергнут жестоким избиениям и пыткам, признался аж в трех заговорах, расстрелян. Получил своё… Реабилитирован в 1956 году. Да: женат на красотке Коллонтай, что являлось поводом для шуток в руководстве, поскольку оба "отличались крайней половой распущенностью" (строка из биографии).

Зверьё… В том числе и те, кто его реабилитировал.

А непосредственный руководитель "штурма Зимнего" Чудновский увековечен весьма слабо : больница имени Чудновского когда-то имелась на Фонтанке, да есть еще небольшая улица в спальной части Невского района. (Однако, "штурм Зимнего", согласитесь, надо все-таки писать в кавычках: две роты солдат-матросов – с одной стороны, пьяные женщины да пьяные юнкера-мальчишки – с другой).

Чудновский… Какой же это позор для нас, и по сей день. Григорий Исаакович Чудновский прибыл вместе с Троцким из Нью-Йорка в "революционный Петроград" и вскоре оказался в армии – в Преображенском полку! Гвардеец из Нью-Йорка, так сказать. Ленинская гвардия… Жизнь этого "борца" закончилась в 1918-м.

Фамилию Дзевалтовский я увидел впервые. Справки об участии в штурме Зимнего, он, видите ли, выдавал… Биография этого деятеля любопытна (нашел в интернете). Тоже наш позор. И тоже "гвардеец": служил в Гренадерском полку.

Последние строки биографии Дзевалтовского: бежал в Польшу, был советником маршала Пилсудского; умер в 1925 году; предположительно, отравлен советскими агентами.

По ходу написания заметки вспомнилось мне читанное где-то, однажды… В чудной стране Швейцарии, славном городе Женеве, есть прекрасная площадь, названная в честь одного из советских комиссаров – далеко не из первого ряда. Помню, автор рассуждает: тут и там, на фото среди первых советских руководителей этот деятель есть – поблескивает в толпе очечками… Даже фамилии автор не упоминает. А площадь в Женеве его имени – есть!

На Западе умеют ценить людей по заслугам…

Хотя и в Ленинграде в честь каких-то боевиков, даже районного – околоточного масштаба, назывались центральные улицы, проспекты. Ракова, например (бывшая Итальянская, в самом центре), Огородникова, Газа, Москвиной… А человек, который вел подготовку штурма Зимнего, выдавал за своей подписью справки участникам штурма – фамилию свою, хоть и труднопроизносимую, почти потерял. Чудно…

Впрочем,