«Аллилуйя» - туг же приходит сообщение от Манюни, несколько ладошек, сложенных в молитвенном жесте, а следом контакт.

«Бобров Алексей Федорович. Скажешь, от папы. Он сейчас ему позвонить.

Отправляю такие же смайлики. И нехотя иду в столовую, где уже собралась моя небольшая семья. Бабушка, Сенька и наша заботливая Нина.

- Я чизкейк испекла, сообщает она, накладывая мне в тарелку кусочек. — Вроде ничего получилось.

- Очень вкусно, - восторженно отзывается Сенька.

А бабушка лишь кивает, поджав губы. Сердится. Ну что поделаешь? Не оправдала я твоих надежд, бабуль!

- Я сейчас звонила Джо, - сообщает она официально-торжественно.

- И? — поворачиваюсь к ней. Даже замираю на минуту. Такой подставы я не ожидала, хотя она вполне предсказуема. Моя бабуля на стороне Сарматовых и мой брак считает важной мерой для благополучия семьи. Разведись я и все развалится.

- Занят он, - фыркает она. - Эсэмэску прислал. Интересно, что там у него серьезное? В пятницу вечером.

- Ну мало ли, - улыбаюсь я. И неожиданно вспоминаю симпатичную рыжую девушку, последний год сопровождающую Джо. Как же он на нее смотрел. там, в ресторане.

- Марку я звонить не стала, - вздыхает бабушка. — Если Артем действительно сломал ногу.

- Ему наложат гипс и дадут больничный, - фыркаю я. И сразу отправляю сообщение другу.

«Ты как, Тимон? Что с ногой?»

«Перелом», - приходит тут же ответ. — «Джо сказал, если я ему попадусь на глаза, он снесет мне башку».

«Бред какой-то - отбиваю эсэмэску.

- Николь, отставь телефон, пожалуйста, - просит бабушка. — И лучше расскажи нам, как прошла встреча с Марком.

- Никак, - пожимаю плечами. - Я попросила развод, а он предложил жить вместе.

- И поэтому ты решила сбежать в Москву? — укоризненно замечает бабуля. В черных глазах сквозит явное неодобрение. Даже седая дулька покачивается на голове осуждающе.

- Да, - легко соглашаюсь, не желая спорить. И очень боюсь выдать себя. — Я-слабая девушка. Не хочу ни с кем воевать.

- Правильно, ты слабая, - хватается за мои слова как за спасательный круг бабуля. — И тебе нужен сильный мужчина. Марк. Как его жена, ты всегда под защитой.

- Это миф и сегодня он был развенчан, - роняю коротко. И встав из-за стола, бурчу невнятное «спасибо».

И только оставшись в тишине своей комнаты, собираюсь мыслями и пишу адвокату.

«Не волнуйтесь, Николь», - отвечает он мне без промедления. Присылает четкие инструкции как правильно уволиться с работы. И образцы заявлений. На увольнение и на развод.

Быстро переписываю от руки и прячу в сумочку. Все. Процесс пошел! В понедельник поговорю с начальством. Подпишу заявление, отработаю сколько надо и уеду.

«Николечка, - приходит сообщение от зав.отделением. — Бардюкова у нас заболела. Сможешь завтра ее подменить?»

«Конечно, - печатаю быстро. - А вы завтра будете, Алиса Васильевна?»

«Да, а что ты хотела?»

«Поговорить»

«Зайди до приема».

Отлично, просто отлично! — довольно потираю руки. Лишь на минуту замираю около широкой полки, на которой расставлены портреты родителей и иконы.

- Помогите мне, мои хорошие! Защитите меня, - шепчу порывисто. И сама не знаю, к кому обращаюсь больше. К родителям или к святым? И те и другие - мои ангелы хранители и просто обязаны меня уберечь. Мама с папой улыбаются мне со свадебной фотографии.

Молодые, счастливые, влюбленные. А святые угодники смотрят с осуждением.

Впрочем, как всегда!

Глава 19

- Милютина! — окликает меня начальница отдела кадров, стоит мне только войти в холл больницы. - Вот ты-то мне и нужна!

- Что случилось, Татьяна Ивановна? — подхожу ближе. С удивлением вглядываюсь в сердитое красное лицо кадровицы.

- Ты почему в личном деле не указала, что замужем? - заявляет она, прижимая к груди какую-то папку. — Сегодня же внеси сведения о супруге. Или уволим тебя по статье!

Утром в медицинском центре народу немного. В регистратуре сидят улыбчивые администраторы. Носятся туда-сюда медсестры, родители поспешно раздевают детей. И все оборачиваются на громкий возглас, как по команде. А у меня румянцем заливает лицо. И ком застревает в горле от чудовищной несправедливости.

Спасибо тебе, Марк Алексеевич! Нарисовался.

- Очень хорошо, - киваю я и сама удивляюсь откуда только берется это спокойствие.

- Пойдем, сейчас напишешь, - милостиво решает Татьяна.

- У меня прием через пятнадцать минут.

- Успеешь.

Хамский тон задевает за живое. Хватит. Больше я молчать не намерена.

- Хорошо, - повторяю спокойно. — Давайте сейчас уладим этот вопрос.

Прямо в холле достаю из сумочки два экземпляра заявления и протягиваю их Татьяне Ивановне.

- Что это? - охает она.

- Читайте, там все написано, - замечаю хладнокровно. Все. Я вышла на тропу войны и обратно не сверну. - На моем экземпляре распишитесь, пожалуйста.

- Николь, ты что творишь? - обалдело смотрит на меня начальник отдела кадров и тут же выдыхает победно. - Без подписи зав.отделения не приму.

- Хорошо, - соглашаюсь я и неожиданно понимаю простую вещь. Татьяна Ивановна меня боится. Если бы я проглотила обиду, пошла вписывать Марка в личное дело, то она была бы на коне. А так. Моего увольнения она явно не ожидала. И знает, что ей влетит от Алисы, а потом и от главного врача. Вот только мне уже все равно.

- Я бы на твоем месте подумала, - роняет вслед Татьяна.

Молча направляюсь к лестнице, напрочь игнорируя глупые замечания. Я подумала! И решилась. И никто меня не остановит.

У себя в кабинете вешаю пальто на плечики и, схватив нужное заявления, несусь к зав.отделением.

А там уже гордо восседает Татьяна Ивановна. Ход конем, называется. Или лошадью.

- Проходи, садись, - устало тянет Алиса Васильевна.

Усевшись напротив начальника отдела кадров, стараюсь не смотреть в злое одутловатое лицо.

- Хочу уволиться, Алиса Васильевна, - протягиваю заявление.

- Почему? — смотрит на меня умными глазами Алиса. — Вроде никаких нареканий не было. Я тобой очень довольна, Николь.

- Профессор Пухлиян приглашает меня к себе в аспирантуру, - выпаливаю на автомате. -Там одно место освободилось. А я подхожу по всем параметрам.

- Тогда в добрый путь, - улыбается мне Алиса. Одним росчерком выводит «не возражаю» и передает один экземпляр кадровице. — Оформляйте, Татьяна Ивановна.

Но как только та выходит из кабинета, смотрит на меня печально