Шрифт:
Закладка:
— Это мой помощник.
— Да неужели? И как он тебе помогает? Склянки подает? Или молоком детей кормит?
— Уголек — волшебный кот, — пояснила я спокойно.
Бовилл цыкнула.
— Вся эта магия — не больше, чем ярмарочные фокусы. А настоящих магов по пальцам можно пересчитать, и они явно не залетают в наш госпиталь. Скажу Ловису, чтобы выгнал тебя, мне здесь не нужны…
— Зато ребенок успокоился, — я указала на малыша в своих руках, и лицо нейры удивленно вытянулось.
— Как ты его успокоила? Он же постоянно кричит и беспокойно спит, — спросила уже тише.
— Детей часто осматривают лекари? Взгляните сами, — я аккуратно уложила мальчика в кроватку и подозвала нейру Бовилл взмахом руки.
— Ну и что ты мне хочешь показать, чего я еще не видела? — тон женщины вновь стал недоверчивым и ехидным, но она все же приблизилась и вместе со мной склонилась над ребенком.
— Здесь же рахит налицо, — и я рассказала о признаках, которые смогла обнаружить. — Возраст у него какой?
— Где-то четыре с половиной месяца, может пять. Точно не знаю, его оставили под дверями местного приюта, — произнесла она, задумчиво разглядывая мальчишку. — Почему ты думаешь, что это именно рахит? Лекари могут выявить его, только когда кости уже искривлены. А этот еще слишком мелкий.
Пришло время очередных невероятных историй, и я сделала глубокий вдох:
— В родной деревне я помогала одному очень опытному лекарю, вот кое-чему и научилась. А плачет и нервничает он от боли.
Я точно не знала, как мне удалось его унять. Мой дар напрямую влияет на мозг и не пропускает болевые импульсы? Или воздействует на что-то еще? И хвостатый пройдоха тут явно не последнюю роль сыграл, Уголек действительно помог мне. Наверное, сказалась живительная сила сосисок.
Нейра Бовилл выпрямилась.
— Если ты придешь к нашему главному лекарю и начнешь умничать, он только посмеется.
— Пускай смеется. Но я с ним все равно поговорю.
В ответ она неодобрительно цокнула и велела продолжать работу. В четыре руки мы переодели и покормили других детишек, некоторые из них выглядели, почти как тот мальчик. Я не была сильно удивлена, потому что содержание, плохое питание и плохие условия у матери во время беременности здоровья детям не добавляют. Как писал один известный врач: “Бедные болеют от бедности, богатые — от пресыщенности”. Или как-то так. А сиротам во всех мирах тяжело.
Нейра Бовилл некоторое время молчала, а потом спросила:
— И как же этот твой лекарь лечил рахитичных?
— Ну, прежде всего, нужны прогулки на воздухе и витамин Д, иначе болезнь будет только прогрессировать, — сказала, укладывая очередного маленького пациента в кроватку.
По выражению лица главной сестры стало ясно, что я слишком увлеклась, и для нее словосочетание “Витамин Д” то же самое, что для меня “ядерный синтез”.
Плошаешь, Анечка. Впредь так прокалываться нельзя.
Так, надо подумать, что могли использовать во времена, когда мощных лекарств еще было? Когда не были открыты витамины? При этом средство должно быть доступным.
— У вас есть рыбий жир? — осенило меня.
Бовилл пожевала мясистые губы.
— Отродясь не бывало. Хотя, слышала, что некоторые лекари советуют всем детям пить его, но кто будет заботиться о приютских? С голоду не померли — уже спасибо сказать надо.
— Ну как же так? У вас микстура от кашля на все случаи жизни?! — возмутилась я.
— Ой, запутала ты меня совсем, — отмахнулась благая сестра и отвела взгляд. — Что лекари говорят, то и делаю, — подхватила на руки худенькую белокурую девочку и сказала: — Вот эта совсем бледная, ей еще железо прописали.
— Наверное, в приютах они плохо питаются.
— У нас плохо питаются все, кто не имеет большого поместья, фабрик, мануфактур и дохода с них. Вот они-то жируют, а остальные — что боги пошлют. Когда я была маленькой, выдался очень неурожайный год, — произнесла Бовилл тихо и печально. — Тогда такой голод стоял. Помню, мы с сестрами искали в полях пшеничные зернышки, я от истощения в обморок падала. Тогда столько народу померло, что тьма. В том числе моя мать и младшая сестренка. Сейчас еще в хорошие времена живем, не гневи богов своими словами, милочка.
Против воли я ощутила, как задергалась нижняя губа, а глаза защипало. Странно было видеть, как такая суровая женщина вдруг становится слабой от горьких воспоминаний. И тем не менее…
Увиденного было достаточно, чтобы впечатлиться и утвердиться в своих намерениях. Я хочу, нет, должна сделать для этого мира что-то полезное. Для этих бедных, рахитичных, истощенных и анемичных детей. А это возможно, лишь имея влияние и власть. Пока я, даже назвавшись магичкой, никто и звать меня никак.
Работа продолжалась, я даже поспорила с Бовилл, уговаривая ее не спешить поить всех солодкой и дать мне стетоскоп, но та твердо стояла на своем. А потом отправила за чистыми пеленками в подсобку и, когда я бегала, все-таки успела влить лекарство в детей.
К сожалению, главный лекарь так и не появился, и я не смогла с ним поговорить. А этот был именно тот человек, который мог повлиять на происходящее в госпитале.
Следующие пару часов я делала перевязки, украдкой применяя свой дар для успокоения плачущих детей. Порой даже замечала одобрительную ухмылку руководительницы. А зараза Уголек то появлялся, то исчезал, как будто в воздухе растворялся. Я боялась сделать что-то не так, поэтому тщательно контролировала себя и делала лишь то, что успела освоить. Магия пока была чем-то непонятным, как ядерная физика, но кот-фамильяр успел обмолвиться, что магов часто ведет интуиция, ею я и пользовалась.
За окнами стояла ночь, а я встала с рассветом, и уже валилась с ног от усталости. Это был невероятно длинный день: дорога до Фонвилля, приключения в городе, госпиталь Благой Алоры. И у меня осталась неделя. Всего неделя до того, как я должна предстать пред светлы очи столичных магов.
— Нейра Бовилл, а можно нескромный вопрос? — спросила, снимая передник и шапочку.
— Ну чего ты от меня еще хочешь? — она закатила глаза, упала на табуретку и сделала большой глоток крепкого обжигающего чая.
—
