Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Научная фантастика » Цвет твоей крови - Александр Бушков

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 94
Перейти на страницу:

Я послушался. Взялся за здешнюю одежду. Исподнее и здесь имелось – нечто вроде трусов ниже колен. Штаны и кафтан – ну это просто. Носки не совсем привычные: из толстого полотна, с толстой вязаной подкладкой. Ну а натянуть сапоги было совсем просто. Одежда оказалась великовата, но самую чуточку, не висела мешком. Сапоги тоже чуть великоваты, но это лучше, чем тесные…

Без подсказок Грайта кое-как прицепил меч, кинжал и такой же, как у Грайта, кошель, в котором на ощупь угадывались под тонкой замшей продолговатые предметы наподобие больших авторучек или указок. Хотел расстегнуть кошель, чтобы посмотреть, что там, но Грайт остановил:

– Это подождет. Пройдись-ка по комнате…

Я добросовестно прошелся к окну и назад. Ступал чуточку неуклюже: каблуки у сапог не дамские, но все же повыше, чем у наших. Я не спотыкался и не ковылял, но все равно требовалось пока что осторожно ставить ноги, словно при ходьбе по тонкому льду.

– Неплохо, – одобрил Грайт. – Понемногу привыкнешь. Получился готанг хоть куда. Волосы, правда, подкачали…

– А что с ними не так?

– Подстрижены коротко, как у низших. Длинные волосы – древнейшая привилегия готангов, и только готангов. В старые времена порой вместо казни или тюрьмы готангов стригли наголо, это считалось величайшим позором…

– Я же в таком случае буду бросаться в глаза как не знаю кто…

– Не будешь, – заверил Грайт. – Есть отличное объяснение. Ты только что переболел клотилем. Это такая не тяжелая, но докучливая хворь. Болеют главным образом дети, но и взрослых порой ударяет. Передается от домашних животных, правда, не всех. Кожа покрывается струпьями, которые в конце концов сходят, не оставляя следов. И начисто выпадают волосы. Так что ты – готанг, совсем недавно хворавший клотилем. Никто ничего не заподозрит. Стрижка волос в наказание перестала применяться еще при моем дедушке…

По описанию болезнь походила на стригущий лишай, в пятом классе подцепленный Митькой Переверзевым от бездомного котенка. Мы Митьке тогда завидовали – он три месяца просидел дома, не ходил в школу, пока не перестал быть источником заразы. Скучал, конечно, но был избавлен и от приготовления уроков, и от двоек, читал да возился в огороде…

Очень быстро я понял, чего не хватает. И спросил:

– А головного убора мне что, не полагается? У тебя его тоже нет, а вот у Лага есть…

– Ничего удивительного, – усмехнулся Грайт. – Лаг – низший. Готанги, и только они, головных уборов не носят, это еще одна старинная привилегия. В старые времена часто готанга не заключали в тюрьму, а отбирали у него меч и приказывали выходить на люди исключительно в шляпе. Никто и не выходил. Это было хуже смерти – готангу появиться меж людьми без меча и в шляпе. Весь присужденный срок носа не высовывали из дома или из замка…

– А если дождь? Или у вас нет дождей?

– Конечно, есть, – сказал Грайт. – Что поделать, приходится терпеть. Ради одной из исконных привилегий готанг обязан мириться с буйством стихии…

– А если зима? – с искренним любопытством спросил я.

– Зьима… Ты про то время года, когда очень холодно и с неба сыплется твердый дождь?

– Вот именно.

– Понятно, – кивнул Грайт. – Я однажды был у вас, когда стояла зьима. Пренеприятнейшие впечатления остались, знаешь ли. Нет, не в холоде дело, а замерзший снег – даже красиво, если нет ветра. Единственный раз в жизни показался на людях с покрытой головой, чтобы не обращать на себя лишнее внимание. Не было другого выхода – нужно было идти. Ощущения… Ты не поймешь. Короче говоря, у нас нет такого времени года, как зьима. Просто несколько месяцев в году становится холоднее, и ветры тогда сильнее, с проливными дождями. Вот и вся зьима.

Везет вам, подумал я. Будь у вас настоящие зимы с морозами, наверняка отличительным признаком готанга были бы отмороженные уши…

– Ну довольно, – деловито сказал Грайт. – Что-то мы разболтались о пустяках, как женщины, которым нечего делать. Открой кошель.

Я так и сделал. Там обнаружилось нечто вроде кожаного футляра, из которого торчали длинные рукоятки. Одна серебряная с мастерской чеканкой, другая из темного дерева с искусной резьбой, третья, очень похоже, из прозрачно-красноватого с причудливыми темными разводами янтаря.

– Вытащи ту, что с серебряной ручкой, – сказал Грайт. – Насчет двух остальных я тебе объясню потом, будет время, а с этой ты должен управляться уже сейчас…

Я вытянул серебряную рукоятку. Из нее торчал стержень – коричневое дерево в черных прожилках, конец закруглен. Вчера я видел в точности такую же штуку на подоконнике у Оксаны, Оксана сказала, что это указка, но, очень похоже, соврала…

– Подойди к зеркалу, – сказал Грайт. – Этим у нас расчесывают волосы. Просто приложи дерево к волосам и двигай. – Он усмехнулся. – Это совершенно безопасно…

Подойдя к большому овальному зеркалу в массивной резной раме, я всмотрелся в свое отражение и не почувствовал никакого неудобства – одежда непривычная, и только. Другое дело, что я показался себе актером, наряженным для какой-то пьесы из стариной жизни, – но это можно пережить…

Провел деревянным стерженьком по растрепанным волосам – и они моментально легли ровненько, как расчесанные хорошей гребенкой. Удобная штука, я с ней моментально освоился и привел прическу в полный порядок.

– Еще одно наставление, – сказал Грайт. – Ты ничегошеньки не знаешь о нашей жизни и будешь беспомощен при простом разговоре на самые обыденные темы…

– Я и сам об этом подумал…

– Предусмотрели и это, – сказал Грайт спокойно. – В дороге и на постоялом дворе нечего опасаться, что тебя втянут в разговор, – это против этикета. Полагается обязательно спросить, готов ли незнакомец завязать разговор. Если нет, тебе достаточно отрицательно мотнуть головой, чтобы словоохотливый тип отстал без обид. А вот в городе могут оказаться ситуации, когда от разговора ни за что не увильнешь, тут уж на нелюдимость не сошлешься… Я кое-что придумал на этот счет. Ты – глухонемой. На любые обращенные к тебе слова недоуменно таращишься и пожимаешь плечами. Можно при этом глуповато ухмыляться – правда, и переигрывать не стоит… Глупо ухмыляться в меру. Тебе же самому не захочется выглядеть законченным идиотом?

– Не хотелось бы, – сказал я.

– Можешь попрактиковаться перед зеркалом в глуповатых ухмылках, это только на пользу делу…

– И вот что… – сказал я. – Если на меня вынесет настоящего глухонемого? Не знаю, как у вас, но у нас у глухонемых есть… самый настоящий язык… язык жестов…

– Ну конечно, – сказал Грайт, ничуть не удивившись. – Как же, ты про эйтор. У нас он тоже есть. Только, видишь ли… Случается, и в семьях готангов рождаются глухонемые дети. Но эйтору их не учат, это считается уделом низших. Даже глухонемого готанга низшие обязаны понимать, даже если он не владеет эйтором. Кстати, это тебе поможет и в разговорах. Готанги стараются не особенно показывать своих глухонемых детей на люди, они большую часть времени проводят в натуральном затворничестве… хотя, разумеется, не взаперти. Особенно это распространено в захолустье. Так что ты – готанг из захолустья, несведущий в городских делах. Вообще в жизни большого мира. Алатиэль тебе покажет пару-тройку простых, распространенных жестов, которыми ты сразу дашь понять окружающим, что ты глухонемой и во многом разбираешься плохо. Это ни у кого не вызовет удивления, разве что иные будут смотреть тебе вслед с брезгливой жалостью, но это пустяки… Да, тебе надо и одежду в порядок привести. У нее такой вид, как будто она долго пролежала свернутой в дорожном мешке. А это неправильно, мы несколько дней якобы провели на охоте, и у нас есть добросовестный слуга…

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 94
Перейти на страницу: