поведении, порочащем администрацию. У Гардинга и так хватало неприятностей подобного рода: его подчиненный, министр внутренних дел Альберт Фолл, обвиненный в получении взяток от нефтяных компаний, находился под следствием, эта история стала известна как “Скандал с Типот-Доум”[20]. Также Гардинга пугал пристальный интерес к его личной жизни. Он прижил внебрачного ребенка с одной из своих любовниц, Нэн Бриттон, которая встречалась с Гардингом еще подростком. Другая любовница, Кэрри Фултон Филлипс (чью вагину он прозвал “миссис Пусечка”), получала от Национального комитета Республиканской партии по 5000 долларов в месяц за молчание.

Смит казался разочарованным, но не удивленным. Догерти предложил ему лечь на обследование в больницу – он неважно выглядел, – и Смит согласился. Они вместе поехали в Огайо. Догерти вышел в Коламбусе, а Смит поехал дальше, в их родной город, еще час к югу. Там он навестил бывшую жену, оформил бумаги для закрытия магазина, которым владел двадцать три года. Он передумал ложиться в больницу, и друзья вернулись в Вашингтон, где Догерти направился в Белый дом, а Смит – в их номер в “Вордман-парк-отеле”.

Беспокоясь о друге, Догерти попросил одного из своих помощников, Уоррена Мартина, присмотреть за Смитом. На следующий день они втроем встретились на поле для гольфа. Догерти с облегчением увидел, как Смит смеется и шутит, как проступает сквозь печаль его прежний облик. На закате Догерти попрощался и вернулся в Белый дом, где планировал заночевать. Мартин со Смитом вернулись в отель, и в девять вечера Смит закрыл дверь своей спальни.

Восемь с половиной часов спустя Мартина разбудил чудовищный грохот. Он бросился в комнату Смита и нашел его – с головой, утонувшей в мусорной корзине, в правом виске дыра, а пальцы все еще удерживали пистолет.

Динамит

Виллебрандт предвкушала летний отпуск, поездку на Западное побережье, встречу с родителями и старым партнером – адвокатом Фредом Горовитцем, который не скрывал своих романтических намерений. Ухаживания ей нравились, но вот насчет дальнейшего она не была уверена. Проблема не во Фреде, которого она обожала, а в самой идее брака. Когда ее спрашивали о семейном положении, она резко отвечала, что это “личное дело”, что лишь разжигало любопытство: миссис Виллебрандт (репортеры всегда предпочитали “миссис”, независимо от ее реального статуса) разведена? Они просто расстались? Может, у нее есть “тайное любовное гнездышко”, позволяющее мистеру Виллебрандту сохранять безопасную анонимность?

По правде, они с Артуром Виллебрандтом по-прежнему состояли в браке, но разошлись еще в 1916-м, когда она ушла от него и переехала к подруге-однокурснице. Все пять лет брака она чувствовала себя Жанной д’Арк: лечила мужа от туберкулеза, ухаживала за его престарелой матерью, пережила болезненный выкидыш и последующую операцию, работала на полную ставку учительницей, чтобы оплачивать юридическое образование для них обоих, а возвращаясь домой, стряпала, убирала и готовилась к завтрашним урокам, так что для сна оставалась пара часов. Когда они расстались, Виллебрандт сокрушалась, что только она должна была “приспосабливаться” к браку. Жена, писала она, должна сама озаботиться “сохранением своей свободы, самоуважения, интеллектуальных и организаторских навыков, экономической независимости… находить наилучшее приложение своей энергии, надежную защиту своей личности и создавать основу взаимопонимания с мужем, чтобы иметь и «ребенка», и «карьеру», если она желает того и другого”. Виллебрандт не была уверена, что готова вновь обременить себя оковами брака, даже с таким благородным и просвещенным мужчиной, как Фред.

Но как бы она ни мечтала об отпуске и сколь бы ни переживала, что огорчит Фреда, Виллебрандт внезапно отменила все свои планы по требованию генерального прокурора Догерти. Он пояснил, что ему “будет гораздо спокойнее за ведомство”, если она не отправится на поиски приключений на край света к Тихому океану. Догерти был до такой степени потрясен и раздавлен смертью Смита, что газеты бичевали беднягу посмертно за то, что тот поверг генерального прокурора “в шок своим самоубийством”. Несть числа было слухам об истинных причинах гибели Смита. Может, у них с Догерти случилась размолвка, после которой Смит угрожал представить доказательства злоупотреблений и коррупции в президентской администрации? Возможно, побоявшись огласки, члены “Банды из Огайо” помогли Смиту уйти из жизни? А может, это вообще не было самоубийством?

Через две недели после смерти Смита Догерти пригласил Виллебрандт для долгой беседы. Он осознавал шаткость своего положения и хотел знать, не собирается ли она подать в отставку.

– Вы великолепно работаете, – сказал он. – И далеко превзошли мои ожидания относительно возможностей женщины… до сих пор никто еще не проиграл, оставаясь рядом со мной.

В тот момент Виллебрандт не собиралась покидать Министерство юстиции. Франклин Додж ежедневно присылал отчеты, они готовились вот-вот арестовать “Четверку из Саванны”, ее самое важное дело после Римуса. А что до самого бутлегера из Цинциннати, она приказала целой группе агентов следить за ним день и ночь.

* * *

30 июня 1923 года Федеральный апелляционный суд оставил без изменений приговор Римусу, подтвердив, что тот должен отбыть двухлетний срок в тюрьме Атланты и уплатить 10 000 долларов штрафа. Но для Римуса это был не конец пути, даже после отклонения апелляции и смерти Джесса Смита, его “туза в рукаве”. Он подаст прошение на пересмотр апелляции, а если не выйдет, обратится в Верховный суд Соединенных Штатов, а если и там не выгорит, то к самому президенту Гардингу. “Джордж Римус всегда выполняет все обязательства”, – частенько говаривал он. Это относилось и к обязательствам по отношению к самому Джорджу Римусу. А пока его адвокаты готовились к следующему раунду, он вернулся к делам и сел в поезд до Сент-Луиса. Пора было доить винокурню “Джек Дэниэлс” и вновь делать деньги.

С тех пор как Римус согласился ввязаться в это дело, обстоятельства изменились – появился элемент риска, который он посчитал неприемлемым. Партнеры, кажется, готовы были пожертвовать профессионализмом в угоду скорости. Они отвергли его замысел выдаивать виски постепенно, в течение года, им не терпелось вывезти весь товар за один раз. У плана Римуса, считали они, есть свои слабые стороны. Где они раздобудут столько чистого этанола, чтобы заменить им виски?

– Это же динамит, – возражал Римус. – При таком раскладе вам ни за что не удастся выкрутиться. Я знаю этот бизнес вдоль и поперек, и вы, ребята, просто нарываетесь на тюремное заключение.

Он сообщил партнерам, что у него в Филадельфии есть источник, который может обеспечить их спиртом, и заплатил 6000 долларов из собственного кармана – все что угодно, лишь бы не позволить этим дилетантам провалить всю операцию из-за собственной жадности.

Он вернулся в Цинциннати забрать Имоджен и сообщить членам “Круга”, что ждет их в Сент-Луисе. Утром 4 августа Римус раскрыл газету “Цинциннати инквайрер”