Зато в сегодняшнем меню — турка и старый драндулет. Что за день?!

Пребывая в весьма скверном расположении духа, и продолжая поглядывать на безобразие, творившееся за окном, Барри не заметил, когда пенка стала подниматься, и спохватился, лишь услышав «п-ш-ш», доносившееся с печки.

Твою мать!

Проклиная всё на свете, мужчина выключил огонь и кинулся переливать кофе, схватил тряпку, чтобы вытереть лужицу с конфорки, параллельно отпивая из чашки…. Обжёг язык, обжёг палец… и едва не упал, перецепившись через порожек между кухней и коридором….

Когда по пути на работу он попал в пробку, и из-за этого опоздал на утреннюю летучку — уже окончательно уверился, что утро наглухо испорчено. Директор говорила о каких-то мероприятиях, в организации которых ему, хвала небесам, не придётся участвовать, о проверке, которая должна вот-вот нагрянуть… скука смертная. Впрочем, ему повезло стоять рядом с Оливией, а красивая женщина, особенная женщина способна украсить собой даже самый дурацкий день.

Тонкий джемпер насыщенного синего цвета оттенял светлую кожу и подчёркивал все достоинства фигуры, как и серые, зауженные брюки. Оливия коротко, дабы не привлекать ненужного внимания, кивнула ему, когда он ворвался в приёмную, и, встав рядом с ней, Барри легонько провёл большим пальцем по ребру её ладони. Он сделал это скорее по инерции, поддавшись секундному порыву, которому не успела помешать здравая мысль «Какого чёрта ты клеишься к замужней женщине?»

Оливия словно окаменела. Рискнув скосить на неё глаза, он с ужасом увидел, как напряглось её лицо, её поджатые, побелевшие губы. Что он натворил? Его работа — учить подростков, а он сейчас едва уступал им в уровне развития. Болван, ну что за болван! Надо будет попросить прощения, как только закончится собрание, ведь она — женщина, а женщины славятся изобретательностью в накручивании себя по поводу и без.

Нет, тут надо действовать быстро, вот только что он скажет в своё оправдание? Бес попутал? Палец зачесался? Однако все мысли выдуло из головы, как только он почувствовал точно такое же прикосновение к собственной руке, и волнение, которое он испытал, стало для него несколько ошеломительным… Ну, как мальчишка, ей Богу…

Хорошая новость состояла в том, что ему теперь не нужно извиняться. Оливия как-бы сровняла счёт, и значит — можно избежать неловкости, списать это баловство на своеобразное приветствие. Вот только эта девушка совсем не легкомысленна, и то, что она сделала…. Уголки его губ дрогнули, в груди шевельнулся зверь по имени Надежда. И теперь ему стало очень интересно, как события будут развиваться дальше….

Но тут прозвенел звонок, и Оливия, слившись с общим потоком, прошмыгнула мимо него в дверь — и была такова! Ну что ж, теперь, чтобы поговорить, всё же придётся дожидаться окончания уроков. Завернув в учительскую и взглянув на расписание, Барри выяснил, что она работает до двух… Отлично, так же, как и он. Нужно заманить её обедом. И будь, что будет.

Довольно улыбаясь, Барри поспешил на урок, попутно убеждая себя перестать думать о том прикосновении, которое всё ещё ощущал на своей руке….

… Он отпустил детей на десять минут раньше, и это само собой, не потому, что ему не терпелось увидеться с Оливией. Конечно, он мог ей позвонить или написать смс, и как нормальный человек договориться о встрече, но вдруг она отключает телефон во время работы? Даже самому смешно…

Поднявшись на третий этаж, Барри повернул направо и наткнулся на говорившую по телефону Оливию. Сказав «Хорошо, поняла», девушка сбросила вызов, задумчиво побила им по ладони, после чего положила в карман.

— Что-то случилось?

— М-м? — Лив дёрнулась, сфокусировала на нём свой взгляд, и смущённо рассмеялась. — Прости, задумалась. Миссис Мюррей позвонила и сказала зайти к ней после уроков. Интересно, с чего бы…. А ты что тут делаешь?

— Хочу пообедать в закусочной неподалёку. Пришёл спросить, не составишь ли ты мне компанию.

Щёки Оливии тронул лёгкий румянец. Барри замер: спазм в животе стал неожиданностью, и не сказать, что приятной. Что он, дурак, вытворяет? Нельзя, нельзя ухаживать за замужними женщинами! Но что делать, если держаться на расстоянии так сложно? Возможно, Нолан прав, и со временем это болезненное влечение пройдёт, но… то, что он начинал испытывать к Оливии, не было просто физической реакцией. Ему нравилось говорить с ней, слушать голос, любоваться этой робкой улыбкой…. Он не мог и не хотел держаться в стороне. Даже если им суждено быть просто друзьями — он примет это.

Но ведь чтобы дружить, надо общаться, верно?

— Я с удовольствием, если подождёшь меня, и…

Внезапный шум из класса заставил её прерваться. Послышались «т-с-с», далее последовали приглушённые разговоры и… улюлюканья? Барри и Лив, не сговариваясь, тихонько подошли к двери, и заглянув в небольшое стеклянное окошко, увидели…

Беспредел.

Ученики стояли полукругом у доски, некоторые — с телефонами в руках, и смотрели, как две вертихвостки удержали заплаканную девчушку, пока третья разрисовывала её лицо маркером, а четвёртая проделывала то же самое с портфелем, который, судя по всему, принадлежал бедняжке.

— Ну, это ни в какие…

Барри не успел закончить мысль. Рывком открыв дверь, в класс влетела Оливия и проревела:

— Какого дьявола вы здесь устроили?!

Обидчицы отскочили от жертвы, как черти от ладана, но это уже не важно — и он, и Лив прекрасно запомнили, кто и чем тут занимался.

— Стоять! — рявкнула она, глядя на одну из «художниц», которая тихонько отходила к толпе. Та вся сжалась, маркер выпал из дрожащей руки. Медленно, чётко проговаривая каждый слог, она сказала: — Вы четверо — быстро к директору, и сидите там до приезда родителей. Живо! Мистер Лайвли, Вы не могли бы…

Когда Оливия обернулась, у Барри снова перехватило дыхание, однако уже по другому поводу: она была белой, как полотно, побледнели даже губы. Огромные тёмные глаза казались теперь бездонными пропастями, но взгляд был не сердитым. Пустым. И будь он проклят, если это его не напугало.

Они поговорят. Позже. Сейчас нужно разобраться с этой ситуацией. Поэтому он сказал:

— Я проконтролирую.

Лив кивнула и, приобняв, вывела плачущую девочку из класса. «Великолепная четвёрка» скучковалась у двери, наверняка прикидывая пути отхода. Ан-нет, не выйдет. Но не только они — злодейки в данной ситуации. Прежде, чем отвести эту компанию к директору, Барри посмотрел на остальных подростков, старательно отводивших свои взгляды. Тех, кто стоял с телефонами и без них. Кто не помог девчонке, а лишь тупо глазел на публичное унижение такого же ребёнка, как они сами.

— Меня тошнит от всех вас, — выплюнул он и вышел из класса. Впервые за все годы работы в школе он чувствовал отвращение к ученикам.

***

— Это неслыханная глупость — выдёргивать нас с работы из-за простой детской ссоры! Пустяка!