Шрифт:
Закладка:
Тот сыщик, Сергей Тарасевич из «борьбы с коррупцией», был очень симпатичным. И парень из прокуратуры, его тезка, — он тоже был симпатичным и умным. Вообще в оперативно-следственной группе подобрались отличные профессионалы, четко и грамотно делающие свое дело… Но Виноградову от этого было не легче. Скорее — наоборот.
Противно лязгнуло, и Владимир Александрович подал в открывшуюся кормушку начисто вымытые миску и ложку: ужин кончился.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил он.
Ничего не сказав, пожилой сержант снова щелкнул запорами и, звеня алюминиевой посудой, двинулся дальше по бесконечному коридору.
— На здоровье! — сам себе ответил Виноградов, половчее поправил скатанную в кулек куртку и, используя ее в качестве подушки, растянулся на полированных досках. Белья, одеял и прочей буржуазной роскоши здесь не полагалось, ночью было довольно зябко — а в остальном, что Бога гневить, условия вполне удовлетворительные: трехместная камера — на одного, унитаз, вода в кране — круглые сутки… Только позже капитан догадался, что сделано это было не по упущению и не по доброте душевной — опера оставляли необходимую свободу для маневра. Действительно, будешь себя плохо вести — подселим кого попротивнее или кинем «по ошибке» к блатным. А за хорошее поведение… вполне возможно, что и матрац разрешим!
Потихоньку пощипывая остатки хлеба, Виноградов подводил итоги минувшего.
Итак. Повод для задержания был абсолютно липовый. Наспех допрашивавший его в качестве свидетеля прошлым вечером Тарасевич даже не пытался сделать вид, что это не так.
— Владимир Александрович! Ну вы же умница… Пожалейте меня — закончим поскорее с этой ерундой, и кто куда. Я — домой, вы — в камеру, а?
— А что — второе обязательно?
— Увы, Владимир Александрович! Даже и обманывать не буду. Ну, надо нам, чтоб Виноградов посидел, — а уж сколько: трое суток, месяц или до суда — это от вас зависит…
— Ну, тогда я не тороплюсь.
— Имейте совесть! Я вот сейчас вкратце…
Тем не менее прошло более двух часов, прежде чем они расстались до следующего утра.
— Подпишите, Владимир Александрович. Здесь, здесь и здесь вот. «Протокол с моих…» Господи, совсем сдурел — кому объясняю!
— Ради Бога! — Виноградов привычно расписался. Текст протокола допроса слово в слово повторял многочисленные объяснения, дававшиеся им в различных инстанциях полгода назад. «Криминалом» в этой истории не пахло — воняло политикой.
Наутро разбудили то ли в шесть, то ли в семь — завтрак. Часов в камере не было, во времени Виноградов ориентировался плохо, а спросить у надзирателей не хотел — то ли из робости, то ли из неохоты унижаться.
Попив только сладкого горячего чая — аппетита не было совершенно — капитан вновь пристроился вздремнуть. Толком не успел: «выдернули» на допрос…
Что ж, для первых суток неплохо — четыре допроса, каждый от одного до трех часов: вполне добротный рабочий день. Или если считать это как раунды… С разными партнерами…
Проще всего было с «комитетчиками».
— Ты же понимаешь, мы не менты — как скажем, так и будет… — начали они, после чего последовала какая-то ахинея про шпионаж в пользу сопредельного государства, неслужебные связи с германской полицией и Интерполом, и вообще: «Ты у нас давно на примете!» Затем — резкий поворот в стиле: «Но он же наш человек! Патриот!» — с прозрачными намеками на успешное и взаимовыгодное сотрудничество между отдельными милиционерами и отдельными чекистами в недавнем прошлом. После чего на стол перед Виноградовым легли компьютерные распечатки его телефонных переговоров.
Все чин чином — подписи, санкция прокурора… Это было плохо. Очень плохо!
«Старшие братья» сделали свое дело великолепно: расслабив, а затем, наоборот, «разогрев» Виноградова, они передали его Тарасевичу. Задумано было все толково, но, как позже понял капитан, дуэт заведомо был обречен на сбой — уж больно каждому из партнеров хотелось утянуть к себе пальму первенства… Многолетний антагонизм между политическим и криминальным сыском по-прежнему давал о себе знать.
— Ты же понимаешь, мы, сыщики, не то, что теоретики из госбезопасности… — почти слово в слово повторил предшественников Тарасевич. И, повздыхав вместе с Виноградовым о том, что вот если бы милиции еще и технику комитетскую — а уж наши опера не чета им! — тогда можно было бы такого…
Сережа упивался собой и своей миссией — даже Виноградову, подозреваемому и задержанному, нравилось смотреть, как он работает. Тарасевич то прибавлял пафоса и стремительного напора — то переходил на мягкую доверительность, оперировал сложными логическими построениями — и тут же растворялся в мягком тумане эмоций… Он слушал в основном себя — и Владимир Александрович нужен был только как необходимый реквизит моноспектакля.
Очевидно, Сергея Тарасевича в детстве много били и обижали…
— Вы же понимаете, Владимир Александрович, что прокуратура является основной движущей силой не только данного уголовного дела, но и всех процессов, происходящих в современном правовом пространстве. Оперативные работники министерства безопасности и милиции, безусловно, помогают нам, но и только! — констатировал следователь прокуратуры по особо важным делам, когда Виноградов в конце концов достался и ему. Следователь был молод, вежлив и неглуп.
Собственно, все их общение заняло не более часа. Представившись, он некоторое время ощупывал Владимира Александровича нейтральными вопросами, угостил чаем и только после этого достал бланк протокола:
— Без адвоката, как я понимаю, отвечать не будете?
— Не буду, извините, — застенчиво улыбнулся капитан.
— Ну и ладно, — покладисто согласился следователь, заполнил с предыдущего, еще свидетельского, допроса виноградовские данные. — Та-ак… «От дачи показаний в отсутствие адвоката отказался». Верно?
— Верно.
— До свидания! — попрощался следователь за руку и ушел, оставив Виноградова в недоумении.
После этого они еще долго общались с Тарасевичем — так долго, что пришлось даже напомнить про законный ужин…
Хлеб как-то незаметно съелся. По расчетам Владимира Александровича, подходили к концу первые сутки задержания, а адвоката все не было — это беспокоило.
Так. Что они за день поимели?
Официально, под протокол — ни хрена. А неофициально? На уровне доверительного трепа? Кажется, тоже — ни хрена…
Несколько общеизвестных сплетен о первых лицах Пароходства. Конспективное изложение собственных же виноградовских неудачных оперразведок двухлетней давности. Пара сомнительных фактов, которые «не ловятся»… Да! Сувенир для Тарасевича, элегантная графическая схема, какими славился Владимир Александрович, — кружочки, стрелочки, звездочки: паутина коррупции! Бред, но красиво — пусть вошьет в секретное дело… может, генерала получит.
Та-ак. Допрос ведь — это, так сказать, дело
