иногда происходит непроизвольно. Как Билли Пилигрим, мы можем попасть на мысленные американские горки. Больные шизофренией не умеют отделять реальность от фантазий, а страдающих ПТСР бессознательно уносит в неприятные переживания.

Депрессия накрывает прошлыми страданиями, а тревога заставляет сходить с ума о том, что может пойти не так в будущем. Даже не отягощенные психической болезнью полеты сознания бывают в тягость. В одном исследовании участников со случайной периодичностью спрашивали через смартфон, о чем они в данный момент думают и как себя чувствуют. По их заявлениям, они были менее счастливы[151], мысленно находясь в прошлом или будущем, чем пребывая в настоящем.

Иногда прошлое или будущее не затягивает нас, а мы отправляемся туда по собственному желанию. В этом случае полет сознания становится мощным инструментом. Он позволяет предвидеть еще не сделанные ошибки и ориентироваться в незнакомых ситуациях. Как укрыться от стада бизонов? Что говорить на собеседовании? Такого рода вопросами следует задаваться прежде, чем окажетесь лицом к лицу с разъяренным млекопитающим или строгим потенциальным начальником. Эти события можно симулировать мысленно, чтобы подготовиться к моменту, когда они наступят.

Полет сознания разрешает наболевший вопрос нейробиологии. Когда-то исследователи считали, что функционирование мозга преимущественно сводится к реакции на внешние раздражители. Группы нейронов, управляющие зрением и чтением, «включаются», когда вы раскрываете книгу, а не когда закрываете глаза. Но на рубеже XXI века ученые обнаружили ряд областей мозга, активных во время ничегонеделания[152]. Это было непонятно. Природа безжалостна к неэффективности, а мозг потребляет массу энергии. Почему она уходит на безделье?

Оказывается, сидеть сложа руки — одна из главнейших наших задач. Говорят, что безделье — мать пороков, но незанятый мозг погружается в грезы: планирует будущее, вспоминает прошлое и фантазирует. Таинственные участки мозга — это система управления полетом сознания[153]. Она не реагирует на внешние раздражители, а отправляет нас в прошлое, будущее или альтернативную реальность.

Те же участки мозга играют ключевую роль в эмпатии. Это резонно, потому что эмпатия в некотором смысле тоже полет сознания. Воображая, что ваша мама подумала, получив последнее письмо от вас, или что чувствовала жертва недавнего массового расстрела, вы мысленно погружаетесь в их внутренний мир.

Чем активнее вы задействуете систему полета, тем глубже проникаете и лучше понимаете мысли и чувства других людей[154].

Это работает и для выдуманных персонажей. Полет сознания лежит в основе необычного и старинного способа времяпрепровождения. С тех пор как люди начали собираться у огня, они рассказывают истории: сначала только вслух, потом на бумаге или на экране. В окружении реальных людей мы проводим большую часть времени, воображая, как с придуманными людьми происходили придуманные события[155].

Недавно психологи начали рассказывать историю историй по-новому. Искусство повествования — это больше, чем просто способ отвлечься. Это и древняя техника — своего рода средство для снятия ограничений сознания[156]. Истории помогали нашим предкам представить себе чужую жизнь, готовиться к разным вариантам развития событий и договариваться о культурных кодах. В современном мире они играют новую роль: сглаживают эмпатический рельеф, сближают далеких людей и делают так, что сочувствовать им становится проще.

«И если вы слышали ворону, значит, и про сахарные пироги знали!» — допрашивает Алиса кухарку в присутствии герцогини. Из первого ряда ее перебивают: «Нет, ты допытываешься, а не обвиняешь».

Алиса, вне сцены — тринадцатилетняя Орри, живо меняет интонацию и повторяет реплику. Вместо традиционного голубого платья на ней свободный свитер и кеды. Это первая главная роль Орри в Театре юных дарований. Более трех десятилетий дети от четырех до семнадцати лет постигают здесь азы актерского и драматургического мастерства. «Алиса в Стране чудес» — их новая постановка, и сегодня первый день мизансценирования. На сцене прогоняют отдельные куски. Актеры выглядят увереннее всех известных мне учеников средней школы, но все равно спотыкаются на репликах и стесняются друг друга. Самая маленькая, гораздо младше остальных, жмется к девочке постарше, как рыба-лоцман к морской черепахе.

Художественный руководитель Стефани Холмс как будто только что вышла из лондонского театра «Глобус»: у нее мягкий британский акцент, кудрявое рыжее каре и все ее слушаются. Почти ежеминутно она встает с места, давая спокойные, четкие инструкции. Они состоят из двух частей. Сначала она призывает актеров учитывать, что видно и известно зрителям. Актера маленького роста она выводит на видное место: «Мой хороший, твоя главная задача никогда не вставать там, где зрители тебя не увидят». Стефани объясняет разницу между обычным и сценическим чихом: «Не “апч”, а “апЧХИ”! И мотни головой вперед».

Далее она предлагает актерам задуматься о внутренней жизни персонажей. В одной сцене король, которого играет худощавый мальчик с густыми светлыми волосами, представляет Алисе королеву: «Королева — моя жена». Он читает без выражения, и Стефани поправляет: «Когда ты говоришь “моя жена”, ты напоминаешь себе: “она — моя жена”, потому что она все время нянчится с тобой. Ты делаешь паузу, как будто удивляешься».

Орри уже опытная актриса. У нее энергичность типичного тринадцатилетнего подростка и жутковатые брекеты, но даже в беседе лицом к лицу она говорит с выражением. В детстве она устраивала в кукольном домике постановки «Лебединого озера» и «Спящей красавицы». Но не у всех способности проявились с ранних лет. Элла — она играет Соню в «Алисе» — раньше была крайне застенчивой. В седьмом классе она попала в новую школу и две недели ни с кем не разговаривала. В театр она пришла только потому, что ее брат — лучший друг сына Стефани. Первые роли Эллы полностью отвечали ее характеру — например, «молчаливая кошка». Но потом она решилась на более активное участие. И заметила, что вне сцены тоже почувствовала себя увереннее: «Теперь я из тех голосистых болтушек, которые не умолкают!»

Стефани учит своих подопечных искать сходство между собой и своим персонажем. Чтобы изобразить любопытство и растерянность Алисы, Орри вспоминает недавнюю поездку в Италию, когда она впервые оказалась в чужой стране.

У Эллы была роль Красавицы в спектакле «Красавица и чудовище», и она не знала, как сыграть сцену, когда чудовище пропадает, а она пугается, что осталась одна. Стефани подсказала ей: «Представь, как ты чувствовала бы себя, оставшись без семьи?» К концу монолога Элла рыдала.

Константин Станиславский, основатель знаменитой системы Станиславского, называл актерское ремесло «искусством переживания». Он учил актеров анализировать мотивы, убеждения и историю своих персонажей. Если сделать все правильно, говорил он, то правдивой и прочувствованной игрой создается достоверный внутренний мир героя. «Как видите, наша главная задача не только в том, чтоб изображать жизнь роли в ее внешнем проявлении, но