в постель приносил. Много не разговаривал, а больше своими красивыми глазами на меня с жадностью смотрел, и это мне очень сильно нравилось. Только быстро сказки сказываются. Вот и моя закончилась. Прихожу в один день с работы, а мой король чемодан собирает, отпуск его закончился. Проводила его тепло и дружелюбно. Он что-то серьезное скажет, а я все в шутку переведу. С таким вот веселым оптимизмом его в самолет и посадила. Только когда дома через порог переступила, так до самого утра и проревела белугой. А через неделю новый сюрприз: поняла, что беременна. Эта новость оказалась для меня такой неожиданной и удивительной, что плюхнулась я на диван, а сколько просидела на нем, не помню. Опомнилась, когда себя в зеркало увидела — лицо все в слезах, а глаза просто одуревшие от счастья. И словно что во мне переломилось, сразу решила, что обязательно буду рожать.

— И молодец, что так решила, — одобрила Карповна, не переставая работать спицами. — Какого славного мальчонку выносила и родила, богатырь настоящий!

— Так это все, что ли? — Саня, ожидавшая чего-то необыкновенного, разочарованно вздохнула.

— А вы индийскую мелодраму хотели от меня услышать?

— И вы больше с Василием не виделись и не перезванивались? — Саня упорно добивалась продолжения. Она не могла допустить, чтобы так просто и глупо оборвалась связь между красавицей Катериной и незнакомым механиком, его девушка уже наделила в своем воображении всеми мужскими достоинствами, и который, она была в этом уверена, с радостью принял бы известие о рождении сына.

— Да, легко ты сдалась, — съязвила Сергеева. — Такая баба боевая, а мужика удержать не сумела.

— Нет, сдалась я не сразу, — Катя вдруг развеселилась. — Как решила я рожать, так и про все остальное начала думать. Позвонила Васе во Владивосток на домашний. А противный женский голос говорит мне в ухо, — Катя вытянула губы трубочкой, передразнивая: — Василий в море, а вас, милочка, я попрошу сюда никогда не звонить, никого не беспокоить. Я отвечаю, что ей лично звонить я точно никогда уже не буду, и что ей следует пойти в больницу и удалить аденоиды из своего носа, прежде чем совать его в чужие дела. Когда трубку бросила, злая была. В горячке начала листать записную книжку. Ну, уж нет, думаю, не будет мой ребенок безотцовщиной расти. Будет у него золотое детство с мамой и папой! Нашла номер, позвонила одному старому знакомому. Давний был роман и недолгий. Но итальянец этот, а он точно по отцу итальянец, здорово тогда в меня втрескался. Я его сама на другого променяла. Он, бедный плакал, когда прощался, и спрашивал меня: «В чем причина?» Такой зануда! Я ему ляпнула: «Плохо ты причесан!» — женщина засмеялась. — А у него были шикарные черные кудри. В тот же день он ко мне приходит подстриженным. Я когда его увидела, хохотала до слез, так со слезами на глазах за дверь и проводила.

Вот его номер и нашла. Думаю, будет у моего малыша фамилия — Сталонне! Родиться девочка, назову Василисой, а если паренек, быть ему Сильвестром! Приехал мой итальянец, сделала я ему романтический вечер со свечами. В приятности провели мы ночь. А наутро он, опять в слезах, признается, что до сих пор любит, поэтому назвал свою доченьку, которой скоро будет годик, в мою честь! Вот такой анекдот получился. Отправила я его к доченьке и думаю, да, плохой ты рыбак, Катерина. Потом был еще один кандидат. Прямо оккупатор. Только неизвестно, меня он больше оккупировал или мою квартиру. Я ведь бедной никогда не была, как колледж окончила, так все время в торговле и работала товароведом. Вот этот охмуряло повадился ко мне, гвоздички мне все красные носил. Он меня охмуряет, а я на него уже без тошноты смотреть не могу. Как в том анекдоте: — Сара говорит Абраму: Ох, Абрам, что-то мне нехорошо, иди поцелуй, может, меня вырвет…

Короче, в последний раз, когда он пришел, сунула я ему в руки его гвоздички и отправила подальше. Больше никого не искала, уже сроки подходили. По магазинам ходила, пеленки-распашонки красивые покупала. Васенька мой в животе уже шевелиться начал, и у меня на сердце от этого тепло и празднично. Я сама в отца, беспокойная и крикливая, да еще в торговой системе поработаешь, а там каких только подлецов и мошенников не встретишь, совсем озвереть можно. А сейчас сама замечаю, где раньше горлом бы взяла, теперь порой промолчу, а то и пожалею человека.

И вы, бабы, если уж кого обидела словами, зла на меня не держите, это у меня больше по привычке, а не по злости, ведь мы с вами одинаково все счастья хотим.

На глазах Кати выступили слезы. Маленькая Арусяк, подошла к ней, обняла и поцеловала, пальчиком стерла слезинку.

— Зачем плачешь, ахчи! Сейчас мы тоже плакать начнем. Ты у нас красавица, и все у тебя хорошо будет! Ведь самое главное, что у тебя теперь есть твой маленький Васенька, правда ведь?

Катя с благодарным удивлением посмотрела на Арусяк, тоже обняла ее, обернулась к Сергеевой.

— Прости меня, Алевтина.

Сергеева поджала губы, поправила полы халата, потом махнула ладошкой.

— Да чего уж там! Я на тебя, Катерина, зла не держу. Все мы под Богом ходим. Я и сама немножко на тебя похожа. Только ты смеешься над другими, а я очень недоверчивая, все в себе таю. Я ведь до тридцати двух лет в девушках ходила, все себя блюла…

В палате засмеялись, Карповна отложила вязание, кряхтя, поднялась, сунула ноги в шлепки.

— Значит, следующая твоя история! Начало хорошее! — она хмыкнула. — Ты вспомни все подробности, а вечером расскажешь. Вставайте, девки, детей кормить несут. Все зашевелились. Вошла пожилая медсестра с двумя свертками. Катерина первой узнала и протянула руки к сыну. Палата наполнилась детским чмоканьем, материнским сюсюканьем и запахом молока.

Сергеева

За вечерним чаем Сергеева рассказывала историю своего замужества, и все смеялись до слез.

— До тридцати двух лет просидев в девушках, — тихо и обстоятельно говорила Алевтина. — Однажды попала я на свадьбу двоюродной сестры, венчавшейся в нашей районной церкви. Аккурат перед троицей. Утро было такое свежее, спокойное. Народу много. Я стояла в сторонке, любовалась золотым куполом, церковь после ремонта впервые видела. Вдруг слышу гомон за кустиками, подошла. А там собачка, видимо, кого-то из гостей, аккуратная такая, с богатым ошейником. Так вот эта собачонка, черненькая да вертлявая, на кого-то с рыканьем бросается. Я пригляделась — Господи Иисусе! А