Так случилось и сейчас, когда к нему, занимающемуся рутинными вопросами в своём «северном», расположенном подальше от солнечных лучей кабинете, сначала донесли о катаклизме, который, впрочем, не оторвал Алексея Второго от документов, а после и о «явлении Лжебога народу».

Явлении, при котором всё в радиусе десятка километров не сгорело в высокотемпературной плазме, и не провалилось под землю, как бывало не раз.

Ныне Артур Геслер отчего-то пошёл на диалог с китайцами, а несколькими минутами позже Императору по официальным каналам сообщили о срочном собрании. Принять участие должны были все более-менее высокопоставленные лица, но абсолютное их большинство — на правах безмолвных слушателей.

И Российская Империя, к вящему облегчению Алексея Второго, вошла в число тех, кому будет дозволено принимать в диалоге самое непосредственное участие. Единый Китай, которому выпало пока ещё сомнительное удовольствие организовывать эти «переговоры», не стал совать палки в колёса своему крупнейшему ближнему конкуренту, предоставив Империи достойные условия.

Чего нельзя было сказать о тех, кто, теоретически, мог пободаться за право голоса, но недальновидно нагадил крупнейшей и мощнейшей стране Азиатского лагеря. Сейчас же «чёрная метка» сыграла так, что всех причастных к её получению не сегодня, так завтра настигнет неизбежная и страшная кара… но Алексею Второму до этого, вестимо, не было никакого дела. К аналогичным выводам Лагов придёт и сам, а с розыгрышем подобной карты у этого матёрого профессионала никогда не было проблем.

Расстарается хотя бы ради того, чтобы не вызвать неудовольствия Хозяина Трона, и не привлечь к себе его внимание в столь щепетильный и «тонкий» момент.

Сейчас же Император ступил под своды особенно просторного помещения с куполообразным потолком и массой оборудования, обеспечивающего безупречную по любым меркам связь. Достаточно сказать лишь, что всё здесь, включая входящие-выходящие каналы связи, было продублировано трижды, и работало параллельно, позволяя в случае отказа чего-либо бесшовно восстановить и продолжить «процесс».

Всё для того, чтобы на имя Императора, ведущего важные переговоры или выступающего перед своим народом, не легла тень технических неполадок.

— Сколько до начала?

— Три минуты, Ваше Императорское Величество. — Тут же согнул спину один-единственный техник в облачении, в котором не стыдно было попасть и на бал. Сам Алексей Второй не привечал такого фанатизма по отношению к внешнему виду рабочего персонала, но менять введённые его предками традиции не собирался. Тогда в дорогих вещах щеголяли мастеровые, латающие латунные трубы отопления в покоях императорской семьи, а сейчас на их место пришли куда более образованные специалисты, которым, в общем-то, не излишне было быть облачёнными в модные одежды из лучших материалов. — Всё в полном порядке. Не смею более отвлекать…

С этими словами техник вышел из помещения, а Император, хмыкнув вслед своим мыслям, проследовал к «рабочему месту» — комфортабельному креслу и столу, наполнение которого было в полной мере исчерпывающим. Едва ли хоть кто-то, ведя здесь какой угодно разговор, не нашёл бы того, что могло ему понадобиться.

Так или иначе, но минуты пронеслись как миг, и вот уже Император обратил свой взор на экран, вместивший одиннадцать плиток-изображений с видеокамер принимающих участие в собрании людей. Все остальные, коих уже насчитывалось больше полутысячи, такой чести не удостоились, и могли лишь смотреть и слушать.

А спустя секунду к одиннадцати добавилась двенадцатая, самая крупная плитка с изображением затянутой в монолитный шлем головы.

— Не буду зря тратить своё и ваше время. — Глухой голос, раздающийся из-под шлема, Император узнал сразу, ибо тот всё же был вполне узнаваемым для любого человека, который разговаривал с Геслером хотя бы пару часов суммарно. — Моё отношение к человечеству не изменилось. Другом я вам тоже не стал. И разговор этот нужен лишь для того, чтобы предвосхитить потенциальные проблемы с достаточно ценной пространственной аномалией. Суть, полагаю, Цао Ксинг уже передал всем: мне нужен неотслеживаемый коридор до непосредственно разлома, а так же содействие в вопросах сохранения его целостности и стабильности. Для того, чтобы ни у кого из вас не осталось вопросов, я сообщу вам то, что уже успел узнать…

Алексей Второй слушал ничуть не менее внимательно, чем любой из его «коллег», и в какой-то момент напрочь упустил из сферы своего внимания всё кроме самой речи Лжебога.

Тот рассказывал невероятные вещи. Планетоид, внешний слой которого состоял из особой структуры породы, не пропускающей Пси, а на поверхности и в глубине присутствовали обширные залежи льда — это одновременно и дополнительный катализатор для борьбы человечества с «эпидемией», и плацдарм для вероятного отступления с умирающей планеты.

А новый, доселе неизведанный и вполне себе живой мир? Без подробностей, так как Геслер и сам там ещё не был, но целая планета без псионики и Пси — это ни много, ни мало, а полноценный шанс на продолжение истории человечества, в то время как «автономная» база могла лишь выгадать время и продлить агонию. Достаточно лишь своевременно заняться «обратной селекцией» для формирования обширной популяции неодарённых людей, а после озаботиться их доставкой на непосредственно планету по ту сторону разлома. И пусть псионы всё равно будут появляться среди людей, уровень их сил позволит без особых сложностей зачищать уникумов силами неодарённых, и тогда там ещё долго не будет никаких разломов.

Перспективы поражали, и Алексей Второй даже начал считать шаг Геслера вполне оправданным. Схлопывание этого разлома было бы огромной потерей для всего человечества. Возможно даже, что потерей фатальной, так как научный прогресс на поприще борьбы с Пси упёрся в невозможность изолировать некое пространство от этой дряни, сложнообъяснимой с точки зрения современной физики.

— … на этом у меня всё. — Геслер тем временем замолчал, но отключаться не спешил, дожидаясь, по всей видимости, вопросов и встречных предложений.

Сам Алексей Второй не торопился открывать рта, понимая, что из-за происхождения Лжебога на Российскую Империю многие всё ещё поглядывали слишком уж недобро. А потому инициативу, как и право совершать ошибки, стоило передать соседям, самомнение которых, как правило, не слишком-то соответствовало их реальным возможностям.

— С вашего позволения, я возьму слово. — Открыла рот мужественная, с угловатыми чертами лица «голова» лидера ОМП по Европейскому региону. Этот мужчина скандинавской внешности с виду меньше всего походил на политика, но по факту среди всех глав ОМП именно его можно было назвать самым скользким и изворотливым интриганом. — Что вы, Артур, хотите в итоге получить от ОМП? Не поймите меня неправильно, но нам необходимо об этом знать, так как иначе мы, возможно, просто