— Ну и пусть там производит свои процессоры, — буркнул профессор. — Или в нашей лаборатории, в Кембридже…

— У него нет даже университетского образования и ваши профессора заклюют его, — усмехнулся лорд Райдер.

— Пусть переводится к нам. У нас есть компьютерный факультет, у них нет.

— Мне не нужен компьютерный факультет, — усмехнулся я. — Если только преподавать…

— Хе-хе! Хорошо он тебя! Не нужны мы ему. А дать то, что он хочет, мы можем и даём. Пусть сначала это освоит.

Профессор хмыкнул.

— Наверное вы правы.

Я отрицательно покрутил головой.

— Не согласен. Сейчас главное — не микросхемы, а фотолитографическое оборудование. Экспериментируя с имеющимся в наличие мы уже сейчас можем разместить на кварцевой подложке в полтора раза больше элементов, чем в начале производства. Теперь мы выжигаем процессор включая в него и сопроцессоры. Это в трое удешевляет выпускаемые нами компьютеры.

— Но вы цену не снижаете, я вижу, — сказал лорд, заглядывая в какую-то справку.

— Не снижаем. Нужны лаборатории и производство, как фотолитографических машин, так и основных машин, производящих микросхемы. Нужна автоматизация процесса и абсолютная точность. А где автоматизация, там и программное обеспечение. Наша цель — захватить рынок и подчинить его Великобритании, а это возможно только в случае монополии. А монополия в микроэлектронике и компьютеризации возможна только если у нас на руках будут и техника, и софт с закрытыми исходными кодами.

Мои собеседники снова переглянулись.

— Я практически ничего не понял, кроме одного, — сказал лорд Райдер. — Надо захватить рынок. Ничего не меняется в истории. Именно эту цель преследует наша комиссия. Вернее… Цель наша была — не упустить рынок, а с помощью этого молодого, но очень амбициозного человека, думаю, мы можем и замахнуться на лидерство. Как вы думаете, профессор?

— Я понял Джона немного больше и согласен с ним, что у кого в руках козыри, тот и выигрывает партию. А эта игра на долгую перспективу, и, если мы сейчас приложим усилия, они, вполне возможно, приведут к нашему преимуществу над русскими.

— Хотя бы лет на сто, — добавил я.

Мои собеседники снова переглянулись.

Лорд Райдер пожал плечами и развёл руки. Профессор Остин повторил его жест и они рассмеялись.

Британское правительство пыталось всучить мне «чужую лошадь», отдав фирму «Паи» в управление. Они хотели, чтобы я вложил в неё свою интеллектуальную собственность, на эту «собственность» имел сорок девять процентов и кресло председателя правления, по факту, оставаясь полным его владельцем. Я с благодарностью отказался, напомнив лорду Райдеру про обещанные минусовые ссуды и сто процентов акций в моём распоряжении.

— Так не бывает, Джонни, — увещевал меня Райдер, когда мы на четвёртый день сидели в ещё одном «его» «офисе». — Государство национализирует предприятие и может отдать только часть акций.

— Не надо его национализировать. Оно пока ещё в частных руках и в предбанкротном состоянии. Я и так могу контрольный пакет акций. Только оно мне совсем не нужно. Таких помещений я могу купить и рядом с Лондоном. Вы позвали меня спасти промышленность, а теперь выставляете себя благодетелем. Не заставляйте меня встать сейчас и уйти.

— Если вы это сделаете, твоему бизнесу в Британии конец, Джонни.

— Ну, что ж, лорд Райдер, значит мне придётся перенести бизнес в Индию. Мы уже отправили туда необходимое оборудование. Я прямо, как знал, что именно этим окончатся ваши щедрые предложения. Мне, конечно и там будет не сладко от вашей «поддержки», — я сделал пальцами «кавычки», — но как-нибудь выкручусь.

Я посмотрел на Райдера. Я давно ловил себя на том, что мне хочется назвать его не Райдер, а Рейдер, вспоминая рейдерские захваты предприятий в после-перестроечной России. Но и так его фамилия переводилась «наездник». Тоже ничего хорошего для окружающих. То есть называя его, мистер Райдер, я по сути произносил «господин наездник». Моя же фамилия переводилась «прыжок кувырком», или «кульбит», или «резкая перемена», о чём он мне и напомнил.

— Вы соответствуете своей фамилии Джонни, как и ваш прадед, да и все ваши предки. Не надо делать резких движений и кульбитов.

— Вы меня сейчас пытаетесь обидеть, поминая моих предков «вертлявыми»? — удивился я, никак не ожидая от него такого выпада. Скорее всего это была ещё одна проверка на вшивость, только я совсем не хотел вставать и уходить.

— Ну, — скривился Райдер и хмыкнул. — Вы, Джонни, не совсем «чистых кровей» Сомерсетов. Не так ли? Чего вам обижаться за каких-то Сомерсетов, являясь внуком Российского подданного, усыновлённого господином Моэмом? Вы знаете эту историю?

Я хмыкнул и кивнул головой.

— Я знаю эту историю. И знаю ещё то, что Джон Сомерсет, мой дед, является сыном Моэма Сомерсета от бывшей самой красивой фрейлины Российской царицы Мэри Эристави. Моэм после Российской революции вывез мою прабабку во Францию, где в Париже и родился мой дед Джон Сомерсет, вы не знали?

Лорд Райдер удивлённо смотрел на меня, а я смотрел на него.

— Почему не сложилась их дальнейшая совместная жизнь, не знаю, да это и не важно, мистер Наездник, но то, что он большую долю наследства отдал Джону Сомерсету' и его дочь не оспорила завещание, говорит о многом, не правда ли. А теперь, давайте перейдём от воспоминаний к делу.

[1] Воскресение «Слепили Бабу На Морозе» — https://rutube.ru/video/97853f58cdf8d6d2d08e911ac550dc8c/?r=plwd

Глава 10

«Юстас-Алексу»

"Радиоэлектронная промышленность Великобритании совершила прорыв в производстве микросхем и создании на основе новейших микроэлектронных компонентов радиоаппаратуры и в частности микрокомпьютеров, обеспеченных программными продуктами для совершения свербыстрых и сверхточных вычислений. Так в подразделения ПВО ВС Британии поставлены и внедрены системы обмена командами с обратной связью управления средствами ракетно-ядерных сил. В настоящее время новое оборудование проходит тестовые испытания, в случае успешности которых оборудование встанет на боевое дежурство