Урс, жестоко оторванный шумом и суетой от объяснений с Айкой, конечно легко нашел, куда убежал хомяк, только вот достать его из-за панели стенного шкафа, было сложновато.

– Надо же! Сходу нашел единственное место в доме, где его не достать! – переживала Марина Сергеевна. – Хоть бы не застрял там.

А Максим, отдышавшись, и придя в себя от нервного потрясения, осмотрелся и счёл, что ему тут даже нравится!

– Да, хомяку тут вполне можно жить! – он вытряхнул из-за щёк запасы, сложил их в кучку и, посетовав, что не всё смог забрать, начал обустраивать новое жилище – оторвал кусок обоев, прогрыз его до трухи, умостил ею угол, и, устроился отдохнуть, не обращая ни малейшего внимания на суету у своей новой норы.

– Хомяк решил – хомяк сделал! – сообщил себе Максим, отмечая новую эру в своей жизни, приличным обедом.

Между тем у щели собралось совещание.

– Этот хомяк – как оружие массового поражения. Он поразительно много умеет как бы это… Унавоживать территорию. Жили бы мы сейчас на даче, и было бы лето, я бы не переживала. Навоз можно было бы не покупать. Но здесь эта субстанция нам абсолютно не нужна. Я уж не говорю про провода, – вздохнула Матильда Романовна.

– Думаешь, зажуёт? – уточнила Марина.

– Да кто же его знает, что в головёнку-то стукнет?

– Я знааю! – протиснулся в дверь Рыжик. – Там Мышка на меня так ругаиться, так ругаиться, хотела хвостик откусить!

– Ну, а зачем же ты её хомяка уронил и отпустил? – заинтересовалась Марина.

– Так скуууучено мне было, совсем-совсем скууууучено. Я хотел токо поиграть и положить его на место, а он взял и расстегнулся, высыпался и каааак уронииился, – понурился бедолага Рыжик.

Матильда невольно вспомнила Пашку, когда он в четыре года решил поиграть с хрустальной вазочкой. Очень уж от неё красивые блики по стенкам бегали, вот и понёс к окну, чтобы солнышко поймать. А ваза-то возьми и выскользни из ручонок. Как же его тогда ругал Андрей! И как злилась она сама. Ни одна ваза не стоила такого ужаса, ясно отразившегося на лице ребенка. Особенно разоряться мужу она не позволила, сумела чем-то отвлечь, не желая ругаться с ним при сыне, а Пашку долго успокаивала.

Вот и Рыжик сейчас чем-то неуловимо напомнил расстроенного человеческого мальчишку, конечно же, полезшего куда не надо, разумеется, натворившего дел и теперь страсть какого расстроенного!

– Рыжуль, ты не переживай, это бывает. И падает, и рассыпается, и разбивается много чего. А почему ты сказал, что знаешь, что придёт в голову хомяку?

– Он на врагов нападать любит! – сообщил им Рыжик абсолютно серьёзно. – Пойдёт искать врагов и гонять их!

Фантазия у обоих дам работала отлично, и обеим синхронно представилось как Макс, выслеживает через вентиляцию соседей, признанных им врагами и гадит энергичными «пулемётными» очередями им в обувь.

– Дааа, а потом он вернётся, потому как у него тут стоко еды, стоко!!! – наивно удивился Рыжик, – И уся такая невкууусная! Только сыр сушеный ничего себе, и то в зубах застрял!

– Рыжик, ты что, ел его еду? – Марина уже изо всех сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Ну, еда сыпалааася, и оно само как-то в рот завалилося… – растерялся Рыжик. – Я пилювался, пилювался, а от сыра не пилювался, потому как он сразу к зубам прилип!

– Бедный ты мой! И скучно было, и клетка чуть не на голову свалилась, и еда хомячья на тебя напала!

– И Мышь кусалася! – дополнил аккуратный Рыжик.

– Да, день трудный! Ладно, сейчас придёт Леша и вы с ним будете ловить хомяка!

– А он умеет? – засомневался Рыжик. – Может, луччче Мышь? Она там как раз норку раскапывает, куда Макс спиряталься.

Дамы успели как раз вовремя, и Мышь не нанесла фатального вреда стене, цапарая её, в попытке добраться до своего собственного домашнего зверя.

– Не боись, Мышь! Раз это такое срочное дело, Лёху мы ждать не будем, а хомяка будем ловить на сыр! – Марина соорудила простейшую ловушку из наклонной досточки, прислоненной к горлышку трёхлитровой банки, поставленной чуть набок.

В банку положили пару кусочков сыра, полпеченья и орехи. Всё это установили у хомячьей норы.

Максим как раз прислушался, и снова припомнив треволнения последнего времени, решил перекусить. Протянул лапу, ощупал то место, где выложил спасённые их катастрофы запасы и…

– Хто? Хто украл всю мою еду? – перепугался он. Тёмная щель сразу показалась страшным и опасным местом. Может, тут по стенкам ползают какие-то жуткие хоможоры? И тут Максим сообразил, что это он сам всё съел. Не зря ещё что-то пережевывается во рту.

– И что ж мне теперь делать? – он с тоской припомнил восхитительный сыр, старательно припрятанный в особо тайном месте. Сыр он берег, старательно обнюхивал его по нескольку раз в день, заворачивал в обрывки салфеточек. И надо же… Не успел эвакуировать! И тут как по волшебству до него донесся запах…

– Сыр? Да! Это он! Ошибки быть не может! – Макс с трудом развернулся в узкой щели и опасливо пополз на запах. Крошечный кусочек, лежащий на какой-то деревяшке, был всосан и зачавкан с космической скоростью. Макс потянулся за следующим, лежащим чуть выше. И ещё за крошечкой…

-И ещё чуточку, ах, как пахнет! И печенье, и сыр, и ой! – он скатился по гладкому стеклу в банку, занял собой почти всё донышко, не отвлекаясь на мелочи, добыл из-под себя сыр, половинку печенья и орешки и упихал за щёки, рассудив, что как бы дело не повернулось, запас кармана не дерёт!

Глава 12. Американская система сдачи ближнего своего

Когда Лёха пришел из школы, в доме уже была тишь и гладь. Разве что Рыжик выглядел несколько взъерошенным и явно старался слишком близко к Мышке не подходить. Она всегда славилась злопамятностью.

– Ненавижу школу! – рюкзак полетел в одну сторону, а куртка – в другую. Сапоги так же разошлись по углам как в море корабли.

– А чего так? – с явным любопытством поинтересовалась Матильда.

– Ба! Вот ты мне скажи, как можно заставлять ябедничать? – Лёха свёл губы в нечто, напоминающее куриную гузку, манерно состроил брови и заморгал длиннющими ресницами, явно изображая одну из учительниц: – Ах, вы не должны, не должны покрывать нарушииителееей общественного порьядка и внютришкольных прявил!

– Елена Дмитриевна? – Алёна безошибочно вычислила коллегу.

– А то! – Лёха зло прошипел: – Пришла такая и давай вещать, что списывать плёхо-плёхо! И тот, кто даёт списать, наносит своему однокласснику кучу-кучу травм. И моральных – потому