для исследования было благодатным. Возглавляемый парой демократов, Джоном Маккормаком из Массачусетса и Сэмюэлем Дикштейном из Нью-Йорка, комитет быстро выявил многочисленные кампании восходящих тоталитаристов, стремившихся склонить на свою сторону американскую аудиторию. И это были не просто разовые пропагандистские акции. Напротив, это были программы, в которых участвовали американцы всех мастей, и модели, которые в начале XXI века вернутся с новой силой.

Например, комитет изучил обширные усилия Рима по обелению своей фашистской диктатуры. Из докладов стало известно, что Муссолини тайно финансировал Casa Italiana Колумбийского университета - на тот момент крупнейшую итальянскую организацию, размещенную в любом американском университете, - чтобы "вести фашистскую пропаганду среди американского итальянского населения Нью-Йорка". 23 А из Москвы комитет услышал показания о причастности Кремля к американскому отделению Коммунистической партии, причем один из партийных чиновников заявил HUAC, что они напрямую следуют диктату Коммунистического интернационала, поддерживаемого Советским Союзом.

Снова и снова комитет слышал истории о том, как тоталитарные режимы все больше нацеливаются на аудиторию в Соединенных Штатах, все чаще придумывая новые тактики, чтобы склонить на свою сторону ничего не подозревающих американцев. Американские законодатели знали, что фашистские и коммунистические движения продолжают завоевывать сторонников по всей стране и по всему миру, и теперь они узнавали, как именно эти режимы расширяют свои зарубежные и особенно американские базы поддержки.

Но именно в отношении нацистской Германии слушания имели наибольший успех и, во многом, оставили самое долгое наследие. Как свидетельствуют материалы слушаний в HUAC, члены комитета слышали одну за другой истории о профашистских движениях по всей территории Соединенных Штатов, занимавшихся распространением прогитлеровской пропаганды, проберлинской агитации и пронацистских сообщений. Нацисты были у власти всего год, когда HUAC только сформировался, но уже успешно завоевывали поддержку по всей территории США.

Кампании нацистов были разнообразны. По одной из версий, член немецкого нацизма проник в Соединенные Штаты, выдавая себя за священнослужителя, и возглавил американскую группу, получившую название "Друзья новой Германии". Позднее, по одной из оценок, общая численность этой группы составляла около пятнадцати тысяч человек, которые составляли ведущую часть "американской секции нацистского движения" - и все это под тайным руководством члена реальной нацистской партии. 24

Другая группа, Немецко-американский бунд, которая исповедовала "глубочайшее уважение к Гитлеру", организовывала пронацистские "летние лагеря" по всей Америке. ("По какой-то причине Бунд, похоже, считает, что Нью-Джерси предлагает необычайно благоприятный климат для его деятельности", - говорится в заключении комитета ). И, как выяснил комитет, большая часть финансирования этих лагерей поступала непосредственно через нацистских чиновников. Эти нацисты, выдававшие себя за простых дипломатов, "нарушали обещания и приличия дипломатического статуса и занимались порочной и неамериканской пропагандистской деятельностью, оплачивая ее наличными в надежде, что ее не удастся отследить", - подробно рассказал комитет. 25

Картина, которую нарисовал HUAC, была мрачной. Как они выяснили, режим за режимом успешно создавал американскую аудиторию, скрывая при этом свое финансирование. Вскоре после создания HUAC чиновники Конгресса уже допросили множество американцев, которые "представляли иностранные правительства или иностранные политические группы" - все с целью "повлиять на внешнюю и внутреннюю политику" Соединенных Штатов, и все без ведома других американцев. Доказательства, по словам американских чиновников, были "неопровержимыми". 26

Но была одна фигура, которую комитет не мог понять. Фигура, которая, как выяснилось, могла служить по приказу нацистской диктатуры в Берлине, но которая под присягой отрицала, что когда-либо подталкивала к чему-либо антиамериканскому - или даже признавалась, что вообще работает на иностранные режимы.

Когда 19 мая 1934 года Ли вызвали в HUAC, он выглядел невозмутимым. Не то чтобы это отличалось от других его публичных выступлений: на протяжении многих лет подобные слушания и комитеты были для Ли обычным делом. Он и раньше подвергался слушаниям по поводу своих клиентов, по поводу их противоречий. Это будет, как считал Ли, просто очередная формальная встреча, чем-то, что поможет ему занять себя в перерывах между поездками в Берлин.

Именно так и начались слушания. Сидя перед целым рядом американских законодателей, которым было поручено "провести расследование масштабов, характера и объектов нацистской пропагандистской деятельности в США", беседа поначалу была сердечной. 27 Ли был во многом известной величиной, его карьера и известность предшествовали пребыванию в должности многих членов комитета. Тем не менее его зарубежная работа оставалась для многих загадкой. А комитет хотел обсудить именно эту зарубежную работу - особенно для нацистского режима, явно заинтересованного в том, чтобы поколебать американскую аудиторию.

Итак, комитет приступил к работе. Маккормак начал допрос, попросив Ли подробно описать структуру его бизнеса и предоставляемые услуги. (Как мы видели в прологе, Ли считал, что его работу "очень трудно описать"). Но затем Маккормак перешел к немецкой работе Ли. И не прошло много времени, как Ли начал пытаться ускользнуть от вопросов - запутывать и создавать дымовые завесы относительно того, чем именно он занимался в Берлине.

Когда Маккормак спросил, работал ли Ли непосредственно на нацистов, Ли отмахнулся, сказав: "У меня нет контракта с немецким правительством". 28 Формально он был прав: как и многие другие будущие иностранные лоббисты, Ли никогда не подписывал контракт напрямую с режимом, а лишь с компанией, которая была эффективным доверенным лицом режима. Но Маккормак и его коллеги на этом не остановились. Вскоре законодатели начали выпытывать информацию об I.G. Farben, о конкретной роли Ли в этом конгломерате и о связях компании с нацистскими чиновниками. Вопрос за вопросом чиновники пытались получить от Ли четкий ответ: что он делал для I.G. Farben? Какие связи были у I.G. Farben с нацистами? И почему, если у Ли не было никакого официального контракта с немецким правительством, он продолжал снова и снова обращаться за советом и помощью к высшим эшелонам нацистского режима?

Ли уклонялся и уклонялся. Он утверждал, что ездил в Германию исключительно для обсуждения "мировых отношений" I.G. Farben - как будто I.G. Farben была компанией, просто интересующейся мировыми делами, а не каким-то скрепом между Ли и нацистами. Он утверждал, что не может представить письменный контракт, поскольку все его договоренности были "устными". Он утверждал, что его связи с I.G. Farben ничем не отличались от его "консультативных отношений со многими американскими корпорациями", представляя компанию просто как немецкий эквивалент Ford или General Electric. 29.

Но законодатели продолжали кружить вокруг него. Ли старался держаться как можно лучше, особенно когда его допрашивающие все ближе и ближе подбирались к тому, чтобы наконец раскрыть подробности его пронацистской деятельности. "Мне очень хочется сотрудничать с вами, потому что я понимаю всю деликатность этой ситуации и осознавал ее все время", -