Только тогда она перевела дух. Быстро поправила покрывало на Даньи, который опять начал было говорить опасные вещи, подхватила свой холщовый мешок и, взявшись за стылый шершавый засов, с шорохом отодвинула его.

Лес встретил ветром, бросил в лицо мокрый, пахнущий плесенью лист. Лунный свет, дымчатый, холодный, блуждал по корявым деревьям, мгла клубилась над Лесом, и дыхание Долли обращалось в пар. Никого не было, хотя все время казалось, что кто-то есть. Ветер иногда в голос ревел в расщепленной, сломанной верхушке ближнего дерева; редким дождем падали последние листья.

Долли закрыла дверь снаружи на крючок. Больше она ничего не могла поделать, только от души надеяться на то, что за пять минут никто не появится – никто такой, кому достанет ума открыть дверь, не спрашиваясь. Все же опушка не близко, тут случалось всякое. Но делать было нечего, тем более что после стишка прошло не так много времени.

Сколько его вообще минуло с начала ходки, Долли представляла слабо. Но ее беспокоило сейчас не время, а, скорее, расстояние. По любым прикидкам, оно было слишком большим, чтобы преодолеть его без происшествий.

Ненадежный кров избушки вовсе не гарантировал, что они доживут до утра, но и бежать дальше, без ножа и без сил, она больше не могла. Если бы Даньи проснулся в Лесу ночью, это могло бы означать конец не только надеждам на гонорар, но и конец карьере, а то и безумие для самого Даньи. Хотя, конечно, Долли не отрицала, что соблазн разбудить его был. Он вполне мог просто, без последствий, очнуться ото сна, и они убрались бы отсюда в два раза быстрее.

Слишком часто это стало повторяться, подумала Долли. Слишком часто. Сжечь здесь все, да и дело с концом. Вместе со всеми пропавшими. Все равно…

Ее передернуло от недавних воспоминаний, от вопля, с которым убегала в Лес гротескная ломкая тень. Предсмертного вопля, за которым не последовало смерти. Она уже была – раньше, задолго до того, как нож Долли вонзился под выпирающую ключицу.

Стоять на месте долго было нельзя – она и так произнесла четверостишие уже довольно давно, и сила случайностей начинала таять. Такие вещи – всегда предсказания ближнего прицела. Поэтому Долли побежала вперед, не разбирая дороги, пока остатки транса еще не прошли и можно было надеяться, что все случится само. Она жалела, что ей пришлось пережидать того, кто прошагал мимо,– не вовремя она потеряла минуту, ох как не вовремя. Впрочем, в Лесу ничего не бывало вовремя, здесь все длилось вечно. С тех пор как случилась Бойня – среди этих деревьев, которые в те времена были не толще, чем ее талия. А теперь стояли столетними гигантами, вцепившись в проклятую землю узловатыми корнями. Долли однажды задумалась над тем, что не может распознать их пород. Ни одной.

Но сейчас она не думала ни о чем. Она бежала, бежала, один раз только сделав крюк, когда в истлевшей петле далеко наверху увидела останки скелета и не захотела пробегать под ними. «Ты идешь над костями, Долли, и этого уже достаточно. Не ходи под костями, это плохая примета»,– вспомнила она слова Джетту. У него было больше опыта, и он лучше знал приметы Леса. Так что Долли могла ему доверять.

Она мотнула головой, отгоняя мысли о нем. Не сейчас. Сейчас ей нужно действовать.

Она уже подумала было, что упустила время и никакой пищи она уже не добудет, но вдруг, всполошенная ее бегом, из ложбины меж корней с кудахтаньем взлетела какая-то птица. Долли не разбиралась в куропатках и глухарях, поэтому просто схватила птицу на лету и прижала ее крылья к телу. Курица или нет, но от жутковатого стишка, которым Долли сама себе обеспечила подсказку, позволив видениям Леса ненадолго проникнуть в голову, документальной точности никто и не ожидал.

Она свернула птице шею, а потом перебросила ее, поймав за ноги, и сунула в мешок. Затянула завязки.

–До-о-о-о-ол-л-л-л-л-л-ли-и-и-и-и…

Низкий, похожий на рокот грома, голос позвал ее из непроглядной темноты впереди, медленно, растягивая звуки ее имени, и она, отступив на два шага, отвернулась и побежала прочь. Достаточно с нее на сегодня одной схватки.

–До-о-о-ол-л-л-л-л-ли-и-и-и-и-и-и…

Она бежала так быстро, как только могла, назад, к хижине и Даньи, которого нанялась вытащить из Леса. Не то чтобы ей так нужны были деньги, просто отказать своим не могла. Ну и, с другой стороны, свои или нет, но каждый понимал, что бесплатно никто в Лес не пойдет. Об этом и речи не шло. Просто Долли предпочла бы сегодня не ходить и за деньги, только выбора не было. До утра он бы не дотянул. Сомнамбулы иногда уходили в Лес, но никогда еще не приходили назад. Сами не приходили. Да и с ходоками – не всегда. Сегодня она чуть было не поплатилась жизнью – Даньи успел зайти далеко.

Теперь ветер дул в спину, но плотно стянутые волосы не растрепались и не лезли в глаза. Хотя туман и листья закручивало как-то с заворотом, скрывая тропу, и Долли все время боялась, что картинка начнет распадаться, как это бывало, и она собьется с дороги. Она старалась даже не моргать, но не могла.

…Даньи хватились уже ближе к полуночи. Мальчик и раньше иногда ходил во сне, но все думали, что зов ночного леса станет для него опасным не раньше шестнадцати, а к восемнадцати сойдет на нет. Как выяснилось, они промахнулись больше чем на четыре года. Такое тоже случалось, но редко. А вот сегодня ночью решило случиться.

Далу, мать Даньи, постучалась в ее дом в сопровождении двоих мужчин, с факелами в руках. Они не выбирали, просто из свободных ходоков Долли жила ближе всех.

Она не тратила слов на вопросы, просто заправила волосы под высокий вязаный воротник, прицепила нож к поясу, зашнуровала ботинки и, захватив мешок и накинув кожаную куртку, бегом поспешила к околице. Ее пропустили, конечно, кого, как не ее. Все думали, что она справится.

Теперь, когда Долли бежала через шевелящийся в лунном свете туман, ощущая затылком чье-то присутствие в темноте, она, как всегда в такие моменты, жалела, что с собой нельзя брать много оружия. Ей – нельзя. Чем опаснее вещь, тем опаснее последствия. Долли, с ее не таким уж большим опытом, не могла взять с собой ничего серьезнее ножа. Вот Бренда однажды не послушалась, взяла топор. И ее можно понять: все было быстро и страшно, руками она бы не управилась. Но не повезло. До опушки она почти дошла, ее нашли близко. Топор забросили в Лес.

Это Джетту мог носить на спине палаш, не опасаясь, что оружие обратится против него. Долли – не могла. Лучше всего, конечно, идти в Лес с голыми руками – тогда ни с кем почти ничего не случается,– но так тоже нельзя. Потому что, если случится, выбора не будет.

Нужно сходить к Рюге, подумала она. Обязательно еще раз сходить.

Ветка чуть не выколола Долли глаз, и она инстинктивно зажмурилась на мгновение. Смахнула сор со лба и, к своему облегчению, увидела впереди, в конце тропинки, немного косую избушку под изувеченной пятерней огромного голого дерева.

Долли очень хотелось обернуться, но она не стала. Нет там ничего. Нет. Было уже, хватит на сегодня. Худое подвижное тело, руки с отросшими ногтями и танцующие, цепкие, длинные волосы.