Мира, я должна спросить у тебя.

— О чём?

— О тебе и моем сыне.

— Он не такой, как в ваших воспоминаниях.

Стал жестким и властным, циничным и непрошибаемым.

Я не знаю, смогу ли я его изменить и полюбить, так, как это требуется.

— Я прошу лишь дай ему шанс.

Он не такой, я знаю.

Хоть я и мать, я верю, что каждый мой ребенок особенный и достойный любви.

— Даже если я и полюблю его, я не могу родить.

Врачи не знают, что со мной.

— Об этом не волнуйся.

Как только ты будешь готова, ты забеременеешь.

Магический блок современные врачи не в силах определить.

— Так это ваших рук дело?

— Каюсь моих.

Ты должна будешь родить только от своего истинного.

Блок с тебя слетел, ещё при первой близости с ним.

И возможно, ты уже можешь быть беременной.

— Я?

— Да, но я даже не буду тебя сканировать на этот счет, это будет только твое решение.

— Мне нужно подумать и освоиться с этими мыслями.

— Больше нельзя медлить, ты должна проснуться.

— Проснуться?

Но я пока не хочу.

— Ты должна ПРОСНУТЬСЯ!

— Скомандовала Диана и положила руку мне на сердце, толкая назад.

С тихим вскриком я открыла глаза, ощущение падения уже прошло, я лежала в кровати опутанная проводами, рядом пищали мониторы, висели капельницы с лекарством.

Сколько я была без сознания?

Я не узнавала свои руки, они стали тонкие и почти прозрачные.

О том, чтобы подняться я даже не мыслила, у меня просто не было на это сил.

Не могло же пройти несколько лет?

Я нащупала кнопку вызова медсестры под ладонью, и надавила на неё.

Минут через пять в палату ворвались сразу несколько врачей и медсестер, следом за ними влетел он.

Уставший, изможденный с синими кругами под глазами и потухшими глазами.

Судя по виду, я ему действительно не безразлична.

Встретившись с ним глазами, я поняла, что он переживал, и.

… любит меня?

Потому, что в них отразилось такое облегчение, радость, нежность и любовь.

Мне убрали кислородную трубку, оставили только аппарат контроля за пульсом и давлением.

Все это время Рич стоял в стороне и не мешал врачам, но и не отрывал взгляда от меня.

Как выяснилось в коме я пробыла ровно семь дней, что не объясняло почему я изменилась.

У приходящих медсестер попросила зеркало, но мне отказали.

Девчонки, улыбнувшись лишь сказали, что еще успею собой налюбоваться.

Рич после того раза пока не объявлялся, я честно не знала, что и думать.

Как он успел меня спасти, я не понимала, но догадывалась, что не обошлось без сумасшедшей Сэлл.

Спустя неделю я смогла связаться с подругой, на удивление её спокойно пропустили ко мне в палату, я так была её счастлива видеть, что первые полчаса мы обе рыдали, потом ещё полчаса я ей рассказывала свой сон, и все оставшееся время мы обе рассуждали об оборотнях.

На этот раз я не стала скрывать от подруги, о их существовании.

Мне постепенно разрешили вставать и увеличивали физическую нагрузку, я, наконец уже самостоятельно смогла доковылять до душа и вымыться.

Всего семь дней, а у меня такое ощущение, что в коме я пробыла не один десяток лет.

Еще через неделю я даже поправилась, добавила в весе три килограмма, что прекрасно сказалось на моем внешнем виде.

И я, наконец добралась до зеркала.

Мои волосы и до этого были светлыми, а теперь стали буквально серебристыми, черты лица стали тоньше и как будто нежнее.

Но самое важное, что я ощутила, так это, что я была беременная.

На это указывало все — мое самочувствие, грудь стала чувствительной и увеличилась, появился аппетит, я сметала все, что мне приносили и просила добавки.

В итоге к концу третьей недели, мой лечащий врач сообщил, что меня выписывают.

В больнице сделали все, что могли, а дальше я должна быть среди любящих людей в окружении их заботы.

На вопрос, о том сообщили ли мистеру Лайонелу о моем выздоровлении доктор ответил, что отчеты о моем состоянии он получал каждый день, и да ему сообщили, что я здорова и меня выписывают.

Мне принесли мои вещи, которые привез кто-то из поселка, я оделась, раздумывая что делать дальше.

Все это время я старалась не думать о том, что мне показала Диана.

Рич избегал встреч со мной, да и сама я не горела желанием пока его видеть.

Я все еще его не простила.

Не услышала объяснений, не услышала слов прощения.

И что мне делать дальше я не знала.

Могу ли я вернуться домой?

Или псы Рича уже ожидают меня на улице и увезут снова в поселок?

И да я сама себе призналась, что скучаю без него.

Мне не хватало его тепла и нежных рук, скользящих по моему телу.

В груди образовалась щемящая пустота, я положила на живот руку, у меня под сердцем уже билась новая жизнь.

Эта маленькая крошка должна затянуть рану от пустоты в груди.

Вместе с одеждой мне привезли и мою сумку с документами, деньгами и телефоном.

Рассматривая все свои вещи, я все-таки сообразила, что меня отпускают.

Я могу вернуться к себе в квартиру и на работу, снова окунуться в жизнь, которой жила раньше.

Но почему-то это больше не вызывало у меня бурной реакции.

Душа стремилась совершенно в другое место.

На посту мне вручили мою выписку с рекомендациями, и посоветовали явиться на обследование через месяц.

Я кивнула, сюда я точно уже не вернусь.

Я вышла из больницы, останавливаясь на крыльце, подняла голову, подставляя солнцу лицо и зажмурилась.

Ветерок шевелил мои волосы, солнце ласково касалось лучами и казалось, что дальше в моей жизни все будет замечательно.

— Мира!

— Услышала я радостный голос подруги, спешащей мне на встречу.

— Тэсс!

Как я рада тебя видеть.

Тэсс заозиралась по сторонам, но не заметив подозрительных личностей, кинулась с объятиями.

— Я соскучилась, подруга!

Тебя так не хватало.

— Мне тебя тоже, Тэсс.

— Мы крепко обнялись, и не расцепляя рук направились к машине подруги.

— Тебя вроде не встречают?

— Нет, я так думаю, что меня отпустили.

По крайней мере я никого не замечаю из охраны Рича.

— Значит ты свободна?

И мы можем не убегать и не прятаться?

— Скорее всего, да.

Иначе меня бы уже посадили в машину и увезли.

— Уф, как я рада!

Значит едем отмечать, в наше любимое кафе-мороженное!

— Да, и у меня есть новость.

— Какая?