— Шпатц еще раз обвел взглядом гостиную доктора. Обстановка была весьма скудной — белые стены, простой деревянный стол, вместо стульев — массивные устойчивые табуреты. Никаких закусок или даже чаю хозяин не предложил. Похоже было, что он испытывает финансовые затруднения, но торопиться с выводами Шпатц не стал. Все-таки, они никогда не водили близкое знакомство, может быть у доктора просто такой стиль. — Не могу понять причину. Мы же практически не общались...

— Ваша роль в том, что произошло, герр Шпатц, — Вишеринг бросил на Шпатца многозначительный взгляд.

— Если вы на что-то таким образом хотите намекнуть, то я не понимаю, — Шпатц иронично приподнял бровь. На приеме у Гогенцоллена он перебросился с доктором всего несколькими фразами и договорился о встрече. На которую Вишеринг попросил его явиться без Крамма. Шпатц удивился, но спорить не стал.

— Я вам не верю, — Вишеринг сидел, сгорбившись и не глядя на Шпатца.

— Так, мы как-то неверно начали разговор, мне кажется, — Шпатц потряс головой. — Если вы вообще не в настроении что-либо со мной обсуждать, я просто сейчас встану, уйду и займусь своими делами.

— Что вы хотите узнать, герр Шпатц, — Вишеринг поднял взгляд. Шпатц еще раз обратил внимание, как глубоко запали его глаза.

— Как вы и Беннингсен здесь оказались? — спросил Шпатц.

— Это Нейрат, — ответил доктор. — После того случая он явился ко мне ночью и сказал, что будет лучше, если я уеду в какое-нибудь тихое место. В Аренберги живет моя сестра.

— После какого случая? — Шпатц нахмурился. Такое впечатление, что Вишеринг считает его частью какой-то темной историй, о которой самому Шпатцу ничего не известно.

— Когда ночью ко мне явился Дедрик с двумя головорезами, — взгляд доктора снова стал осмысленным, в нем зажглась вполне отчетливая ненависть. — Что вы на меня так смотрите, герр Шпатц? У меня больше ничего не осталось, больше нет поводка, на котором меня можно удержать! Эльза повесилась через неделю, как мы переехали. Не смогла жить с этим и смотреть мне в глаза. Как видите, я никуда не пошел и ничего никому не рассказал.

— Герр Вишеринг... — Шпатц подумал, что сейчас было бы неплохо предложить ему выпить, но стол был пуст, а сам Шпатц не догадался купить чего-нибудь по дороге. — Вы можете мне не верить, но я действительно не имею понятия, о чем вы говорите. Может быть, вы все-таки дадите мне шанс?

— Что вам от меня нужно? — отрывисто спросил доктор.

— Я надеялся, что вы мне поможете, — Шпатц развел руками. — Я приехал в Аренберги по одному деликатному политическому делу, совершенно не имеющему отношения к той истории. Этот город мне совершенно не знаком, так что мы с герром Краммом купили пачку местных газет, я увидел ваше фото, вспомнил специальность и подумал, что это удачная оказия, собирался нанести визит в редакцию. Я ведь верно понимаю, что герр Беннингсен имеет отношение к «Семи добродетелям»? — Вишеринг кивнул. — А потом мы встретились у Гогенцоллена.

— В каких отношениях вы с Дедриком штамм Фогельзангом? — доктор снова поднял лицо и буквально вцепился взглядом в Шпатца.

— Ну... Он приходится мне дядей, насколько я понимаю, — Шпатц растерянно развел руками. — Я виделся с ним лишь однажды, в Билегебене. В фамильном гнезде Фогельзангов в Пелльнице все делают вид, что такого человека не существует.

— Либо вы очень хороший актер, герр Шпатц, — Вишеринг горько усмехнулся. — Либо вы и правда ничего не знаете.

— Второе, герр Вишеринг, — Шпатц смотрел доктору в глаза.

— Хотел бы я вам верить, — губы Вишеринга скривились так, будто он собирается заплакать. Но глаза его были сухи, и он быстро овладел собой.

— Не вижу, что вы теряете, — Шпатц пожал плечами. — Либо я и так все знаю, и тогда вы не расскажете мне ничего нового, либо... Может быть, я даже смогу чем-то вам помочь.

— Дедрик пришел поздним вечером, мы уже собирались ложиться спать, — доктор снова опустил лицо и уставился куда-то в пол. — Он сказал, что у него ко мне серьезный разговор. Я сказал Эльзе, чтобы она шла в спальню, но он отправил за ней своих головорезов, и они притащили ее в гостиную. Они насиловали ее на моих глазах, герр Шпатц. Он смотрел, как я смотрю на то, как два извращенца трахают мою жену. Потом они утащили ее в спальню, а я остался наедине с этим чудовищем. Он сказал, что если я посмею хоть слово кому-то сказать о наших делах, то он придет снова. Я поклялся, что буду молчать. А через два дня пришел Нейрат. И Бенингсен. Они говорили мне, что надо уехать из Билегебена, и я не спорил. Он сказал еще, что мы должны позаботиться о Лангермане. Той же ночью мы погрузили вещи в ваген и уехали. А моя жена... Эльза старалась делать вид, что все в порядке, даже что-то напевала все время. Но потом... Потом я нашел ее...

— Соболезную, герр Вишеринг, — тихо проговорил Шпатц.

— Я выбросил все вещи, которые напоминали мне о ней, — доктор не обратил никакого внимания на слова Шпатца. — Я завел новую практику, познакомился с герром Гогенцолленом и пытаюсь жить дальше. Сначала я хотел последовать за ней, но обнаружил, что я трус. Я держал пистолет у своего виска и не смог нажать на спусковой крючок. А когда я увидел вас у Ансгарда, то подумал, что вот и все. И, знаете, даже обрадовался.

— Чему именно? — спросил Шпатц.

— Тому, что мне больше не надо дрожать в ожидании, что однажды я снова увижу на своем пороге Дедрика, — Вишеринг снова горько усмехнулся. — Я не скрывался, не пытался выправить себе новый аусвайс, хотя Нейрат настойчиво мне это советовал. Бенингсену не было в том нужды, он же не был вхож в... ближний круг.

— Подождите... Лангерман тоже здесь? — Шпатц выпрямил спину. — Когда я беседовал с герром Нейратом, он говорил, что он в Пелльнице.

— Был в Пелльнице, — доктор пожал плечами. — Но врачи не смогли ему помочь и умыли руки. Иногда к Алоису возвращается здравый рассудок, а иногда он не умнее овоща. Да, он здесь. Мы поместили его в пансионат и приставили