Шрифт:
Закладка:
— Да-да, это я прекрасно понимаю. А что с оплатой труда за проблемы?
— На базе сейчас водители на окладе, понимаете? Им дали в день один адрес, они на него съездили, вернулись, и сидят, в козла играют. А могут не вернуться сразу на базу, а подхалтурить где-то. Вводя эту систему, когда мы шофера попутными адресами загрузим, мы ему работы добавляем. Значит, надо и с зарплатой что-то делать, а то ясно, что люди будут недовольны. А недовольный человек может много что придумать, чтобы подгадить начальству. Начнут машины умышленно ломать, чтобы сидеть снова козла забивать, или еще что изобретут. Вот старому руководству и была поставлена задача придумать новую систему оплаты труда, чтобы водители, работая у нас, получали достойную зарплату, заняты были весь день и не нуждались в халтурах. Но увы, ничего он не придумал. А придумать надо, иначе водилы начнут саботировать эксперимент.
— Я понял, — внимательно посмотрел он на меня.
Тут вернулся Яковлев.
— И самое главное, Руслан Сергеевич, огромная к вам просьба, — повернулся я к нему, — что-то не получается, что-то не поняли, сразу звоните и мы всё с вами обсуждаем и решаем.
— Конечно, конечно, Павел, — с готовностью кивнул он.
— И надо нам с вами съездить к Шахову в Главмосавтотранс, обсудить, сколько у нас есть времени для разработки новой системы оплаты труда и, возможно, согласовать что-то в этом направлении с ним потребуется. И неплохо бы взглянуть на описание эксперимента и самой новой системы организации грузоперевозок, пока её не утвердили по всем инстанциям. Мало ли что там перепутали… Договоритесь с ним о встрече, пожалуйста, — попросил я.
— На какое время вам удобно, чтобы я договорился?
— На вторую половину дня, в любой день, кроме четверга.
— Понял, всё сделаю. Постараюсь согласовать встречу как можно быстрее, — пообещал он.
Мне понравился его энтузиазм. Ну теперь, надеюсь, дела сдвинутся с мёртвой точки.
* * *
Москва. Политуправление МВД СССР. Кабинет генерала Брагина.
Ближе к концу дня позвонил Репин.
— Ну, товарищ генерал, у вас и чуйка! — сходу начал он. — Делом по аварии с тремя трупами заинтересовались кэгэбэшники, проверяют все материалы сейчас.
— Правда, что ли? — сам поразился Брагин. Он только несколько часов назад велел недовольному Репину с глазу на глаз вычистить дело от всяких изложений в вольной форме, чтоб комар носу не подточил и послать грузин с их подношениями подальше. — А что они вдруг так возбудились? Объяснили как-то?
— Сказали, что Тания сотрудник Верховного Совета, вот и решили проверить…
Ну, допустим, это бред сивой кобылы, — подумал генерал, попрощавшись с Репиным и положив трубку. — Не та у него должность, чтобы Комитет так засуетился. Тем более, в справке с места работы было указано, что он на четверть ставки всего работает, недосотрудник какой-то… Нет. Тут что-то другое… За кем-то из родителей попавших в аварию парней комитетчики следили, и теперь собирают так компромат? Может и так, все равно не узнать, какой у них там интерес на самом деле…
Но как я это дело просчитал! Вот как знал, что нельзя там было мухлевать! Ай да, Брагин, ай да, сукин сын! Чутьё не пропьёшь!
* * *
После автобазы заехал в Склиф, навестил Ираклия. Купил ему ещё в обед пирожных в нашем университетском буфете.
— Вот тебе привет от альма-матер, — положил я рядом с ним на тумбочку бумажный свёрток и он сразу проверил, что там. Былой апатии я в нём не наблюдал, чему был очень рад. — Ну, рассказывай, как дела? — спросил я, глядя, как он уплетает трубочки с белковым кремом.
— Уммм… мои любимые, — промычал он, изображая блаженство на побитом лице. — Дядька сегодня приходил, — дожевал он первую трубочку и потянулся за второй.
— И что? — понял я, что ответ сразу не получу.
— Совсем себя иначе сегодня вел, чем когда в прошлый раз приходил. Уже я снова его племянник, а не негодяй, который ему жизнь испортил. Оказалось, что Рубен в себя пришёл и подтвердил все мои слова, — ответил он, слопав и второе пирожное.
— Просто великолепно! — обрадовался я. Его шансы благополучно выбраться из этой непростой ситуации резко возросли. — Останется тебе только выздороветь. Плохо только, что из комсоргов тебя сместили…
— И из Комитета по миру выперли, — добавил Ираклий.
— Ничего не выперли! — возразил я ему. — Кротов сегодня пришел прямо на занятие к нам и твое заявление на увольнение при мне у Булатова забрал. Ещё и отругал, мол, не беги вперёд батьки в пекло.
— Так ему же Ильдар сказал так сделать, — расстроился он. — Блин, теперь ещё и Женька на меня обидится…
— Не обидится. Он, наоборот, обрадовался.
— Правда? — взглянул друг на меня с сомнением.
— Правда. Мы все за тебя очень переживаем.
Уходил из больницы если не с лёгким сердцем, то с большой надеждой в душе, что пронесло его, в этот раз, в миллиметре от гильотины. Если Рубену позволили озвучить показания в пользу Ираклия, значит дело переписывать больше не пытаются. Очень похоже, что генерал Брагин вмешался-таки. Надо будет как-то его отблагодарить.
Вернувшись домой, застал у нас Шанцева Он только прилетел сегодня из Благовещенска и привёз нам целую сумку вяленой красной рыбы, икры в трехлитровой банке и что-то похожее на привет из кунсткамеры.
Галия с Ириной Леонидовной рассматривали корень, в банке то ли, спирта, то ли водки, похожий на сморщенного старика с длинными руками и ногами. Сразу догадался, что это.
— Это женьшень, дамы, — улыбаясь, протянул я руку Шанцеву.
— Да, нам Александр Викторович уже сказал, — ответила Галия.
— А я видала раньше корни женьшеня, но вот такой, человекоподобный, впервые вижу, — проговорила Ирина Леонидовна.
— Спасибо, Александр Викторович, — поблагодарил я Шанцева. — Как отдохнули?
— Отдыхать — не работать, — отшутился он. — Знаешь, как это принимать и для чего? — хитро прищурившись, спросил он.
— Читал где-то, но не запомнил, конечно, — ответил я и ему
