Ясно только одно: мне необходимо допросить этого парня, ну а далее — выявить всех знакомых дочери Константина Загребенникова и уже потом прорабатывать все возможные версии убийства дочери бизнесмена.

Я подошла к парню.

— Ну давай, рассказывай, — сказала я.

— А чего рассказывать? — спросил Солодовников.

Я пожала плечами.

— Да все. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе светит статья за убийство?

— Да не убивал я Настю! — снова заныл Григорий.

— А вот Константин Александрович утверждает обратное, а именно, что это ты убил его дочь. Ну и кому же из вас верить? — спросила я.

— Да он… он просто хотел, чтобы мы расстались! Вот! Он спит и видит, как бы нас разлучить! — воскликнул Григорий.

— Ага, и поэтому Загребенников решил оговорить тебя? — спросила я.

Парень шмыгнул носом и промолчал.

— Слушай, Григорий, если ты будешь и дальше продолжать играть в молчанку, то как миленький сядешь по статье за убийство. Так что советую все рассказать, — сказала я.

— Да с чего начинать-то? Ну это, рассказывать? — Парень посмотрел на меня.

— Да с самого начала. Почему ты пришел в квартиру Загребенникова именно сегодня? — спросила я.

— Так Настя мне позвонила, — ответил Солодовников.

— Так, позвонила Анастасия, и что она тебе сказала? Да говори ты сам, что из тебя каждое слово надо клещами вытягивать? — прикрикнула я на парня.

— Сказала, что у нее есть очень хорошие новости. Ну, я не очень-то поверил ее словам. Потому что у меня-то было все хуже некуда. А Настя стала меня уверять, что она правду говорит, и предложила встретиться сегодня. Типа она мне расскажет при встрече. И снова начала говорить, что все у меня будет тип-топ, потому что у нее есть то, что мне нужно. Вернее, будет, но это уже не имеет значения.

— А что конкретно у нее есть для тебя, Анастасия сказала? — спросила я.

— Нет, не сказала. Говорила только, что она вся в нетерпении, что считает минуты до нашей встречи и не находит себе места от волнения. Я спросил ее, где мы встретимся. И она сказала, что ждет меня у себя дома. Я сказал, что мне с ее отцом встречаться как-то не очень хочется, но Настя заверила, что отец на работе и что она дома одна. Я еще раз спросил ее, зачем мне к ней приезжать. И тогда она сказала, что даст мне денег.

— И ты сразу же после звонка к ней приехал? — спросила я.

— Нет, не сразу. Она сказала, что пока еще рано и что она мне перезвонит, — ответил Солодовников.

— И что? Перезвонила? — продолжала я допытываться.

— Да, и я приехал, — ответил Григорий.

— Так, ты приехал, и Анастасия открыла тебе дверь. Так все было? — продолжала я уточнять.

Григорий отрицательно качнул головой:

— Нет, не так. Когда я приехал, дверь уже была открыта.

— И ты вошел? — спросила я.

— Ну да. А чего? Я подумал, что, может быть, Настя специально дверь оставила открытой для меня, ведь мы же по телефону договорились встретиться, — объяснил свои действия Солодовников.

— Так, а Анастасия тебе сказала, какую сумму она тебе даст? — спросила я.

— Нет, не сказала. Только пообещала, что теперь все у меня наладится.

— И как это понимать? — Я с удивлением посмотрела на парня. — Ты сам-то в курсе того, что она тебе пообещала?

— Ну… Она все время пыталась меня вылечить. Говорила, что в хороших клиниках лечат так, что потом к наркотикам уже не возвращаются. Но для этого нужно очень много денег. У нее были деньги, отец ей подбрасывал, но это копейки для лечения. И Настя все время думала, где можно взять нужную сумму.

— И что же? У нее был определенный план? — спросила я.

— Н-не знаю, она мне ничего не говорила. Мы не так часто с ней встречались. Меня постоянно ломало, а денег на дозу не было. Настя, правда, иногда давала. Но мне не становилось лучше, а даже наоборот. Я как будто не человек уже стал. Как будто робот, все делал механически. И уснуть не могу. А Настя… Я понимал, что только от нее зависит моя жизнь, наша с ней жизнь. И когда она сказала, что сделала что-то такое, что поможет мне вылечиться… И еще Настя сказала, что нас с ней ждет новая жизнь.

— Но что именно она сделала для этой новой жизни, она так и не сказала? — спросила я.

— Нет, не сказала. Говорила, что это будет для меня сюрприз, что все непременно наладится. Она была радостная, это чувствовалось по ее голосу. А я… я почти не мог говорить, так плохо мне было. Настя сразу поняла, что мне плохо, она всегда угадывала, когда у меня начиналась ломка. И жалела меня, и страдала, что не может мне помочь.

— А давно ты сидишь на наркотиках? — спросила я.

— Давно, пятый год, — опустив голову, ответил Григорий.

— А кто тебя снабжает дурью? — задала я вопрос.

Григорий промолчал.

— Ты напрасно молчишь. В твоем положении молчать — это значит сознаться в убийстве Анастасии, — заметила я.

— А при чем тут дилер? — Солодовников исподлобья посмотрел на меня.

— Потому что сдача наркодилера может быть истолкована как смягчающее обстоятельство, — объяснила я.

— Да при чем тут какие-то смягчающие обстоятельства? — вскричал Солодовников. — Если я не убивал Настю! Как я мог ее убить! Ведь я любил ее! И она меня любила!

— Послушай, Григорий, хватит уже эмоций. Возможно, что ты не убивал Настю, но только предположим. И я даже готова тебе поверить. И знаешь почему? Не потому, что ты бьешь себя в грудь и кричишь, а потому, что отсутствует орудие убийства. Анастасия была задушена, но удавка не найдена. Пока. Но, возможно, как раз в эту самую минуту эксперты ее нашли. И вот тогда твоему положению не позавидуешь.

— Но как? Почему? — с отчаянием в голосе спросил Солодовников.

— Ты взят с поличным, в руках у тебя были деньги, взятые тобой из секретера. К тому же в квартире находился труп, — начала я объяснять. — И тело не успело еще остыть, стало быть, смерть Анастасии наступила совсем недавно. Вот так-то.

На Григория тяжело было смотреть. Он покрылся каплями пота и весь дрожал.

Я оставила его и подошла к Кирьянову.

— Ну как, поговорила? — спросил Владимир.

— Поговорила, — ответила я.

— Ну и что он? Отпирается?

— Твердит, что не убивал Анастасию, что она позвонила ему и позвала в квартиру. Сказала, что приготовила ему приятный сюрприз и