в Ижевске? Теперь он в Липецке — оперативный сотрудник военной контрразведки, бдит в Учебном центре. Так вот к нему обратился один из летчиков — подполковник Андрей Пелехов. Показавшаяся пилоту сперва розыгрышем переписка с незнакомцем начала его, мягко говоря, напрягать. Предлагают ему за угон самолета миллион долларов как минимум. Знают его звание, что он совершает боевые вылеты на Украину. Называли в переписке имя жены летчика. Отслеживают его перемещения. Некий Юрий писал Пелехову, что убежден, что тот является летчиком, «видит» его передвижения от дома до аэродрома, но все же потребуются еще кое-какие документальные подтверждения этому, чтобы вести дальнейший диалог. Настаивает на видеоразговоре по Скайпу или другому каналу интернет-связи. Короче, наступил час икс.

Ермилов взял со стола папку и просунул ее в щель между монитором компьютера и старым матерым кактусом, стоящим на краю стола:

— Тут распечатка всей их переписки до сегодняшнего дня.

Василий быстро и жадно просмотрел бумаги.

— Сколько такого провокационного спама сыпалось на телефоны наших военных, и не только летчиков. Ни по одному эпизоду проверка не давала сколько-нибудь значимых результатов. Таких телефонных террористов находили и в России, работавших с подачи того же ГУР. Но большинство их сидит на Украине. А тут… — Ермилов снова пригладил остатки былой шевелюры. — Леню Говорова к этому делу я подключил чуть раньше, чем тебя, он считает, что переписку ведут непосредственно сотрудники военной разведки Украины, а не нанятые для подобных целей телефонисты-операторы, не компьютерные программы, заточенные на рассылку. Более того, за ними кто-то стоит. Леню смутили лингвистические корявости, явно не от банальной неграмотности, а от другого языкового менталитета, когда принципиально по-другому строятся предложения. Леня настаивает, что это не рядовое психологическое давление на наших военнослужащих, к которому уже все привыкли, в том числе и мы — контрразведка. Боремся по мере сил с телефонными и интернет-атаками, но на сей раз тут нечто большее. Всерьез и, по-видимому, напрямую пошел разговор с украинскими спецслужбами. Дело принимает интересный оборот. При последнем контакте Пелехова с этим Юрием с нашей санкции летчик поставил вопрос ребром. — Ермилов забрал папку у майора и, отыскав нужную страницу, прочел вслух: — «Я не понимаю, какие службы… Если честно нае…» — Ермилов хмыкнул, — ну тут летчик слегка погорячился. «Да и деньги с паспортами, хрен его знает, дадите или нет». И вот ответ Юрия: «Спецслужбы, но в реализации будет участвовать ВСУ, и все согласуют с высшим руководством. Нету никаких обманов». Старостин с Пелеховым бросили этот пробный камень, чтобы убедиться, что все серьезно.

— Получил ЦУ? — Леня Говоров поднял голову на вошедшего в их общий кабинет Егорова.

— Еще какие! — Вася плюхнулся в свое потертое кресло. — Я отправлюсь сейчас в Липецк. Шеф опасается, что доклад летчика командованию не остался незамеченным. ГУР активно задействует западные спутники, а через них любой телефон видно и перемещения его владельца.

— Тогда дело провалено, еще не начавшись, — засомневался Леня.

Он снял пиджак и надел вишневый шерстяной жилет. Отличаясь мнительностью в плане здоровья, Говоров обладал при этом недюжинной памятью, запоминал все, что надо и не надо, и страдал часто от своей фотографической памяти и избытка воспоминаний, хотя для работы такая память была незаменимой, учитывая объем бумажной работы.

— Если так, — Василий переставлял с места на место модель автомата Калашникова, стоявшую у него на письменном столе — подарок от сотрудников концерна, — переписка уже прекратилась бы. Ты отсеял из подобных переписок схожие?

— Да, есть несколько. Они себя не утруждают сочинением новых текстов для сообщений. Если содержание и меняется, то лишь тогда, когда им приходится реагировать на конкретные ответы летчиков. Хотя и наши не отличаются оригинальностью, похожие вопросы и мат-перемат, когда понимают, к чему их толкают. Есть еще пара перспективных, которые не торопились отбрить украинские спецслужбы. Кто-то хотел подразнить, кто-то уже собирался или даже доложил командованию.

— Шеф велел объединить все это. Запросить данные из Управлений.

— По итогам, что радует, все летчики, к кому обращались гуровцы, давали отпор, посылали далеко и надолго или просто игнорировали.

— «Мы верим мужеству отчаянных парней», — вспомнил слова известной песни Егоров.

— Да вы идеалист, батенька, — засмеялся Леня. Но тут же посерьезнел: — Я тоже верю в непоколебимость моральных устоев. Но миллион баксов — это миллион баксов. — Он вздохнул. — И кто-то более хлипкий мог и клюнуть. Может, и сейчас втихаря ведет переговоры с военной разведкой Украины. Надо будет выявить таких тихонь.

…Слова песни, которую он вспомнил в утреннем разговоре с Леней, приклеились к подсознанию, и Егоров то и дело помимо воли вдруг начинал напевать по дороге на вокзал и уже сидя в купе СВ фирменного поезда «Липецк», благо оказался в нем в гордом одиночестве: «Мы верим твердо в героев спорта»…

Прибытие поезда в половине седьмого. Не планировалось, что Старостин будет встречать. Егоров сам доберется до конспиративной квартиры. Никто не должен знать о его приезде, только очень узкий круг лиц.

Васю зачастую раздражала медлительность и излишняя осторожность шефа. Однако несколько лет работы под его началом убедили, что предосторожности Ермилова редко бывают напрасными. Чутье у полковника кошачье — за пятнадцать минут до землетрясения тот обязательно выбежит из помещения. И в случае с пилотами Ермилов проявил небывалую прыть, как считал Егоров. Даже сформулировал почти апрельские тезисы, которые придется исполнять Егорову. Дал дотошные инструкции.

Старостина по закрытой связи известили о приезде в Липецк Василия, предупредили о мерах повышенной конспирации. Нашли способ ввести в курс дела Пелехова о действиях на ближайшее время до получения новых инструкций. Старостину велели не подходить к Пелехову на пушечный выстрел. С телефоном тем более. Ермилов не исключал, что у ГУР может быть агент где-то в Липецком учебном центре помимо технических возможностей по слежению за телефоном летчика. Тогда ситуация будет вызывать серьезные опасения, лед под ногами, который кажется крепким, на самом деле — тонкая корка, а под ней несколько метров черной ледяной воды.

* * *

Когда Егоров, вдохновленный поставленной перед ним задачей выскочил из кабинета, Ермилов задумчиво допил остывший кофе и взялся за телефон. Позвонил руководителю английского отдела, уже давно возглавляемого не Сорокиным, под началом которого Олег начинал работать в ФСБ. Но и с Юрием Ильичом Тимохиным у него сложились хорошие отношения. Ермилову доверяли, насколько это возможно, хотя в принципе даже отделы таили друг от друга информацию, а уж про разные Департаменты и говорить не приходится. Оружие контрразведки — крупицы сведений, добытых различными путями, а уж если самородок доведется откопать и если эти самородки продуцируют успешные