Шрифт:
Закладка:
Я вспомнил изувеченные тела, терзаемые воронами, и меня всего передернуло. Вот, значит, как дело было на самом деле.
— Немцы самолично пытали? — уточнил капитан.
— Нет, куда им, кишка тонка. Все делали полицаи. Фрицы понабрали к себе на службу всякой швали, те и рады стараться.
— Они еще в деревне?
— Уехали после казни. Главный у них — Мартын Шпынько, прежде в соседнем колхозе трактористом работал, а как немцы пришли, сразу к ним подался, и набрал себе в бригаду пару десятков таких же, как он сам.
Я на всякий случай запомнил фамилию полицая, вдруг кривая выведет и встретимся, уж тогда я ему припомню этих замученных юношу с девушкой.
А оберста, конечно, не жаль. Он, скотина, еще легко отделался. Да и рассказал уже все, что знал — большего из него все равно было не вытянуть. Вот только с утра его хватятся, даже если умело спрятать тело. И придут, конечно, в этот дом, прекрасно зная, где он квартирует.
Хозяйка это тоже понимала, потому как взглянула на своих детишек, и начала тихо выть на низкой ноте. Хоронила их уже в мыслях, и себя заодно.
— Ну-ка умолкни! — приказал Шамсутдинов, и тут же обернулся к Крюкову и Демину: — Тело утопить в нужнике, там воняет так, что могут и не сыскать сразу, а потом поздно будет. А ты бери детей, — он взял женщину за подбородок и повернул ее голову так, чтобы точно видеть, что она все слышит и осознает: — и дуй в лес, там отсидишься несколько дней — ночи, хоть нынче и прохладные, но не замерзнете. А потом сюда придем мы, обещаю! Не будет немец тут больше править!
Демин и Крюков споро подхватили труп под руки и вытащили во двор. Через несколько минут вернулись, Крюков кивнул — сделано. Тем временем хозяйка дома быстро одевала детей. Те не плакали — привыкли, что надо вести себя тихо, иначе будет плохо. Мелкие, запуганные, забитые — они вызывали в моем сердце двойственные чувства. С одной стороны, хотелось накормить, с другой — всем своим существом я желал сделать очень плохо тем, кто довел их до подобного полускотского состояния. Я понял, что спать не смогу, кусок в горло не полезет, пока не отомщу, пока не уничтожу всех, до кого дотянусь. За этих детей, за мертвых подростков на дереве, за всех солдат, погибших сегодня. Комок застрял у меня в горле, я не мог дышать, только открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Шамсутдинов заметил мое состояние и без разговоров крепко хлопнул по спине. Чуть полегчало. Хотя бы вновь вернулась способность дышать. Но ненависть никуда не делась. Я понял, что она теперь со мной навсегда. До последней капли крови: моей или врага.
— Бойцы, какие мысли? — капитан собрал нас в узкий круг.
— Можно попробовать ангары пощупать, — предложил Крюков, — вот только охраны там чересчур… но есть шанс сходу все сделать!
— Я бы прошел по маршруту и устроил засаду, — не согласился более осмотрительный Демин, — а если получится, заминировал бы мост. Взрывчатки у нас с лихвой хватит!
— Мне все равно, решайте сами! — Тарасов был слишком молод и впечатлителен, он все еще не отошел от увиденного и услышанного, и его, как и меня, распирало изнутри желание убивать.
— Буров, а ты что скажешь? — поинтересовался Шамсутдинов.
Я удивился. Решение в группе принимает капитан, совещательным голосом я не обладаю. Моя задача — завести танк, если мы в него заберемся, и не более. Но вопрос был задан, и я ответил:
— Пошел бы по маршруту, и на месте сориентировался. Тут придется сильно рисковать, и вероятность выполнить задачу сводится к минимуму. А наш приоритет — секретные танки! Все остальное — побоку…
— Решено! — кивнул капитан. — Выходим из деревни, идем вперед по направлению к мосту.
— Командир, — воспротивился Мишка, — дай хоть казарму заминирую! Ну, право слово! Нельзя так оставлять!
Шамсутдинов прикинул в голове, я мог отследить ход его мыслей: танки выйдут из колхоза через пару часов и поедут к мосту, личный состав просыпается существенно позже. Значит, можно и рискнуть — машины уже давно уйдут, когда сработают мины.
— Одобряю! Демин, с ним пойдешь! Заложите пару зарядов, но не больше. Нам важнее оставить взрывчатку на мост. Встречаемся на той точке, где вели обзор. Исполнять!
Разведчики быстро собрались, переложив ту взрывчатку, что предназначалась для казармы, в один вещмешок, и тихо ушли в ночь. Остальные же, взяв с собой хозяйку дома и двух ее молчаливых детишек, двинулись в обратном направлении.
Вышли из деревни без приключений. Патрули на этот раз нам не попались, и уже через четверть часа мы вновь очутились под прикрытием деревьев на некотором отдалении от колхоза.
— Тут в паре километров охотничий домик, — обретя свободу, женщина, имени которой мы так и не спросили, слегка оживилась, — мы там пересидим! Провожать не надо!
— На вот, возьми, — Крюков достал из своего вещмешка немного сухарей и банку тушенки, — пригодится!
Она приняла дар слегка трясущимися руками и сунула все в сидор, взятый из дома. Видно было, что давно никто не обращался с ней вот так: ласково и с заботой.
— Благодарствую! Храни вас всех Господь, люди русские! — она быстро перекрестила нашу тройку, схватила детей за руки и уверенно увела их в лес. Темнота не являлась для нее помехой, она, видно, знала в округе каждое дерево, каждый овражек. Справится, не потеряется — я был в этом уверен.
Мы тревожно ждали остальных, но минут через двадцать оба разведчика вынырнули из тьмы, как чертики из коробочки. Довольные.
— Все сделали, капитан! Будет немчуре с утра сюрприз! — доложил
