… – Надо быть снисходительнее к ребенку, чья жизнь – сплошная психологическая травма, – приговаривала Вестерманиха снова тихим голосом, водворяя визжащее и брызжущее слюной чадо под замок, в детскую. – Ей многое пришлось испытать на своем коротком веку. Это с женщинами она еще туда-сюда, а как мужчин видит – тотчас кидается.

– Нелегкая доля у ребенка, – промямлила Алена Игоревна, тайком утираясь. По касательной забрызгало слюной и ее.

– Теперь вы понимаете, почему мне приходится как-то огораживать ее от контактов с неподготовленными к общению с ней людьми?

– Да, конечно, – поддакнула чиновница.

– Некоторые странности в ее поведении могут кого-нибудь огорчить, – продолжала говорить Вестерманиха, – а люди не любят ничего необычного. Мы ведь только недавно сюда переехали. Видите ли, я родилась и выросла тут, а все равно уже как чужая. Квартиры не осталось, жилье приходится снимать, а с детьми не все пускают, особенно с такими.

Алена Игоревна согласилась, мол, в самом деле, да, вот такие люди бывают.

– Что за мракобесие, не понимаю. Ничего особо страшного в ней нет, просто небольшое генетическое нарушение. Заработаем денег – и сделаем из нашего личика настоящую конфетку. Сейчас все лечится.

Алена Игоревна машинально кивала: ну да, ну да. Обычное, мол, дело.

– Знаете, мы с вами, кажется, знакомы. – Зоя продолжала вести светскую беседу, как бы не слыша завываний, которые издавал из сортира запершийся там участковый.

– В самом деле, мне тоже кажется, – вежливо солгала Алена.

– Вы Алена Пантюхина, в замужестве Пайкина, верно?

Алена Игоревна призналась, что да, она.

– Это же ваш муж, Пайкин, который на всех инструментах играл? Геолог, у которого в каждом регионе по ребенку.

– Говорят, – угрюмо отозвалась чиновница. – Сам он давно пропал. И скатертью дорога.

– В самом деле, кобыле легче, – по-житейски мудро заметила хозяйка. – Я всегда очень радуюсь, когда женщины спокойно относятся к подобным ситуациям, точь-в-точь как вы. Но знаете, Алена, сейчас надо что-то придумать. Как-то его освободить требуется.

– Кого? – не поняла собеседница.

– Туалет. Он ведь всегда может понадобиться, к тому же неожиданно.

– Дверь высадить? – предложила Алена.

– Нет, – покачала головой хозяйка, – дверь тоже может пригодиться, и тоже внезапно. Надо подумать. Чаю?

Пока дамы размышляли, что делать, и угощались чаем, ситуация разрешилась сама собой: участковый, внезапно придя в себя, как ни в чем не бывало вышел из туалета и осторожно заглянул в кухню. Светски поклонившись, он отправился в ванную, мыть руки.

Дамы, кивнув в ответ на поклон, взялись за чашечки.

– Ну-с, мы разрешили наши вопросы? – осведомилась мамаша Вестерман, подливая чаю гостье. – Или еще желаете узнать чего?

– Да в целом все в порядке. Ребенок на месте, условия у вас просто замечательные, да и человек вы не чужой. Актик вот подпишем – и по домам. – Алена Игоревна заметно успокоилась, собеседница вызывала у нее симпатию. – А что за центр у вас такой? «Мама Зоя», что-то там. Не дружу я с интернетом и соцсетями.

– О да, это мое детище, – с суровой торжественностью поведала Вестерман, и истерическая нота снова вползла в ее речь. – Некоммерческая организация, сосредоточенная на помощи матерям-одиночкам. Работаем со злостными неплательщиками алиментов.

– Неблагодарная работа, – заметила Алена Игоревна.

– Это смотря как взяться. У нас все построено на нетрадиционных методах.

– Каких именно? – поинтересовалась Алена, поеживаясь. – Гипноз, практическая реморализация или просто загранпаспорта отбираете?

– Все в рамках закона, – успокоила чиновницу Зоя. – Просвещение, убеждение, внушение и ласка, ласка! Надо наглядно показать губительность выбранного пути и достучаться до совести. Я сама в прошлом пристав, работала по части взыскания алиментов, и, знаете ли, меня постоянно мучила совесть: ходишь, стращаешь, увещеваешь, строчишь-заполняешь отчетики, а ведь денег у бедных детей больше не становится… Я сама без отца росла, и мать рано умерла, знаю, что такое безденежье. А как возможность появилась, так не поверите: я отжиралась за все голодные годы! Как подушка пуховая стала.

– Ну да, ну да.

Зоя поправила стильную еврострижку.

– Ну, конечно, теперь приходится держать себя в форме. Помимо прочего, приходится парировать нападки, ходить по судам, а то и ток-шоу. Часто жалуются на нас, распускают возмутительные, просто жуткие слухи. И у органов вопросы возникают, каверзные. Мол, откуда у вас деньги на уставную деятельность, а не иноагенты ли вы? И все прочее.

– Это они могут, – с пониманием дела согласилась Алена Игоревна. – Кстати, откуда деньги?

– Тут у нас все прозрачно, – поведала Зоя, подняв пальчик, – отчетность выложена на сайте Минюста на всеобщее обозрение. Добровольные взносы, добрые люди помогают, более того, и сами должники, осознав свою неправоту, – тоже деньги дают.

– Что же, прямо шантаж? – с недоверием спросила чиновница.

– Ну что у нас за привычка такая, все опошлять, – посетовала Зоя. – Конечно же, нет! Вот тому, кто разъяснит вам, к чему может привести ваше нелепое поведение, вы поможете, переведя копейку-другую, – разве это шантаж?

– Н-нет…

– Вот именно, но и мы не сидим, как видите, без дела. Я не только дипломированный юрист. Еще в детдоме освоила наше традиционное кожевенное дело. Дочка, несмотря на объективные трудности, тоже старается, демонстрируя к промыслу интерес и проявляя при этом немалые таланты. Иногда, правда, увлекается. Скажем, там, где нужен лишь кусочек кожи, снимает прямо целиком, пластами… К тому же и качественный материал редок, приходится работать с тем, что под руками, с местным… но тоже, при должной обработке и использовании подручных средств – можно, можно сделать красиво. Кстати! – Зоя, что-то припомнив, хлопнула себя ладонью по лбу и ушла куда-то в закрома.

Было слышно, как грохочут ключи и цепи, лязгают двери. Наконец Вестерман вернулась, держа в руках симпатичную записную книжку в кожаном переплете.

– Примите в качестве сувенира. Возможно, и в работе пригодится.

– Ну что вы, что вы!

– Нет-нет, не отказывайтесь, не обижайте. Это же не взятка, ценника нет, стопроцентный хенд-мейд. Дочка сделала. Натуральная кожа, видите, какая выделка?

Оценить мастерство девочки Алена не успела: помещение потряс очередной вопль.

…Когда из пустого, казалось бы, желудка изволили выйти вчерашние пиво и водка, Даниилу полегчало. Склонившись над раковиной, он умывался, с наслаждением фыркал, смывая с лица ароматную мыльную пену. Завершив омовение, протянул, не глядя, руку за полотенцем – и заверещал, как фаршируемый заживо.

В нише для полотенец висел голый человек. То есть абсолютно голый. Кожа оставалась только на голове. Висел себе, покачиваясь, вывалив синий язык, выкатив налитые кровью глаза.

… – Что за неуравновешенный представитель власти. – В тихом голосе Вестерман звучало легкое неодобрение. Она убила еще не менее часу